– Тыльки прикиньте, хлопцы, а! – рассмеялся коротыш-водитель с полтавскими корнями. – Вин уже успив и окуня засолыть… В реале нас вмистья с рыбками на крючки свои посадив!
– Что ж, мужики, каждый начинает это дело по-своему: кто с сосульками под носом, а кто с ящиком фарта, – поднимая стопочку «белой», с нотками сожаления произнес старший. – Вот Ваське сегодня подфартило. Выходит, он не только деталь может выточить ювелирно, но и точку лунки рассчитать… Пьем за твою точность, братан. И не зазнавайся.
За второй и третьей рюмками пошел разбор причин их «прокола». Снявший с головы башлык долговязый сейчас уже словно развязал сам язык и сразу обвинил самих рыб, которые на этот раз «оказались наиболее умными и не пошли на клёв». Но все тут же глянули на дебютанта и сообразили: а его-то они обхитрить не смогли… Тогда бросил на обеденный круг свою мыслишку малоразговорчивый усач, назвавший виноватой в такой постыдной неудаче «смурную с ветродуем погоду». А третий так махнул на него рукой, что едва не выронил граненую тару, и заявил:
– Да брось ты, бывала погода и хужее этой… Всё дело, пацаны, в Васькиной палатке. На ёную окунь и попёр, как тот кот на валерианку.
– Ну, и раскатал ты, работяга, свою губу за счёт заводского профсоюза! – урезонил его главный. – Возьми мы все, бля, ещё и такой с собою груз, пришлось бы к нашему «ПАЗику» и прицепище искать.
– А можэ, все проще будэ? – опять съехидничал запустивший движок водитель. – Можэ, то след самого зайки привёл его к тим окуням дюже прожорливым? Тэпэрича вот успокоились в его ящике-то…
Бурлящая в речах и смешках компания, словно по мановению ударившего снегом в автобусные окна ветра, вмиг замолчала и устремила взгляды на Василия. У кого-то аж заурчало в желудке, и внезапно наступившую тишину как будто пробурил голос старшего:
– И то правда… как же они в том коробке успокоились-разместились, те окуня?.. Давай, дебютант, показывай!
Он же, держа в руке кусок недоеденного хлеба, застыл в подобии массивно сидящего на рыбацком ящике натурщика для скульптора. Только вот лепить его сейчас никто не собирался. Каждому раскрасневшемуся от постыдной неудачи и выпитой сорокаградусной хотелось теперь лишь «зрелища».
– Давай-давай… покажь, стеснительный ты наш! Все ж рыбаки-охотники мира так скромно начинают… не боись, не заберем! – почти наперебой включились в мелодию настойчивого любопытства голоса остальных.
Но Василия всё стремительнее и жестче сковывала иная мысль, которая сейчас точно его самого вгоняла в ту ледовую лунку. Он как будто уже хлебнул там морозно-чистой водицы и начал примерзать не только ко льду – к самому ящику. Подумал судорожно: «Выпили же, закусили… что ещё им не хватает?» И, прижав к заду скользящий по движению автобуса ящик, почти взмолился:
