– В нашем хозяйстве, сынок, имецца коняка из цирку, теперя наравне со всемя́ вкалываеть… Пора бы твою собачонку-то… тожеть к пользе людской приставить.
Посмеялись оба как будто над шуткой такой, а назавтра маманя дала этой парочке уже первое «пользительное» задание. Сделать покупку в сельмаге, и притом «пущай она притаранить поклажу ту в зубах своих, острее будуть». Лайка взялась за такое поручение ещё охотнее, чем её тренер. Когда же стали возвращаться мимо скотного двора, сидевший на бревне ночной конюх рассмеялся и, заметив в авоське «тройной одеколон», почти прошептал:
– Слышь, малой… Я вот побрился, а освежить мордель-то нечем. Выручишь бедного первоцелинника, а?
Получив из мальчишеских рук желаемый большой флакон, мужчина свинтил прокуренными пальцами его пробку и понюхал содержимое. Сделал несколько ловких круговых движений и направил слегка пенящуюся зеленоватую струю в свое горло. Впервые за пять лет жизни увидевшая такую процедуру «освежения лица» любознательная собачка от неожиданности опешила и аж выронила из пасти авоську. «Можеть, то не одеколон вовсе, а лекарство такое из магазина, – подумала она. – Но пьеть его он зачем-то прям из горла да целыми бульками, не как мамка наша береть в ложечку по капелькам»… Покосилась в недоумении на Вовку и гавкнула, точно выразила эти мысли вслух.
– Дя… а, дядь, что вы делаете?! – растерянно посмотрел тот на запрокинувшего кверху голову с флаконом в руке.
– Дык одеколонюся, малой, освежаюся, – прервал свою процедуру мужик с фиолетовым носом, накапал на пальцы запашистой жидкости и стал размазывать её по лицу. – А остатки нате, вот, отнесьте с сучонкой до дому. Скажи, чё флакон был неполный, разлился как-то.
К вечеру же, когда подошло время гнать лошадей в ночное, расстроенный отец строго посмотрел на сына:
– Шо-то мой конюх занемог, рвёть ровно травой какой, встать не могёть… Думал, шо напивси синеносый, а от него одним тольки одеколоном несёть. – Парнишка с Лайкой переглянулись украдкой, чтобы батяня не заподозрил их участия в этом «заболевании». И он со вздохом заключил: – Так шо давай, сынок, собирайсь заместо его наших гривастых пасти… Собачонка у тя смекалиста, пособит.
Вовка весело взлетел в седло с уже прилаженным к нему «сидорком» из краюхи хлеба и бутылки молока, а она звонким колокольчиком обежала небольшой лошадиный табун. Пересчитав его гривы, дружно и под лёгкое ржание отправились за уходящую к звёздному горизонту околицу села. Ночь здесь выдалась очень тёплой. Обдуваемая тихим лунным ветерком, она придавала особую сочность здешнему разнотравью и небывалый аппетит потребляющему его поголовью. Досыта набившее свои объемные желудки, оно к утру уже начало с нарастающим беспокойством испытывать жажду. И Вовка решил утолить её, не дожидаясь возвращения в конюшню.
