Из поэзии 20-х годов | страница 27



И — вдруг горнист.
   И — вдруг рожок.
И — вдруг, как пламя на пожаре,
басок дневального обжог:
«Вставай,
   вставай,
      вставай, товарищ!»

Егор Нечаев

Свобода

После грозного ненастья,
   После скорби долгих лет,
Полный братского участья,
Неизведанного счастья,
   Засиял свободы свет,
Стихли ропот, голос стона,
   Гнев молчание хранит.
У поверженного трона
Драгоценная корона
   Смятым чепчиком лежит.
Потряслися тюрем своды,
   Двери сорваны с петлей,
Где поборники свободы
Выносили стойко годы
   Пытки диких палачей.
Льются радостные звуки.
   Не смолкая, там и тут.
Это дети слез и муки
   Беспрепятственно идут.
Всех зовет их светоч знанья
   С лаской матери родной;
Всюду праздник, ликованье.
Краше нет переживанья
   Дней свободы дорогой!

Великому вождю

Неисчислимый ряд веков
Над всей вселенной есть и было
Одно небесное светило —
Всех чудодейственней миров, —
Светило — Солнце. И его
Нет лучезарней ничего.
   Ему былинка и цветок,
   Поля, луга, дубравы, воды,
   Все птицы, звери и народы
   И даже крошка мотылек
   Везде и всюду, там и тут
   Хвалу немолчную поют.
Вторым же солнцем наших дней
Светило вспыхнуло иное,
То наше солнышко земное —
Привета матери родней,
И этим солнцем был Ильич —
Насилья беспощадный бич!
   Как богатырь седых времен,
   Чтоб сбросить цепи вековые,
   Сплотил он силы трудовые,
   И мир тлетворный — побежден.
   Вчерашний жалкий раб труда —
   Стал властелином навсегда.
Хвала ему — творцу свобод!
Хвала от края и до края.
Он будет жить, не умирая,
В сердцах у нас из рода в род,
Он — наша гордость, жизнь и свет.
Ему, как Солнцу, — равных нет.

1922

Гудок

В годы детства гуд призывный
На работу в ранний час
В простоте своей наивной
Проклинал я сотни раз.
Чуть светок, а он застонет,
Загудит, проснется мать,
На работу нас погонит:
«Чу! Гудок — пора вставать!»
Да пора, а встать нет мочи,
Спишь как мертвый иногда.
Гноем слепленные очи,
Слух отсутствует — беда.
Тяжела судьба малютки.
Непосильного труда,
Ведь часов по двадцать в сутки
Мы работали тогда.
На жаре, в чаду и пыли,
Проработав этот срок,
Полумертвыми мы были:
Шли домой, не чуя ног.
От работы ныли руки,
От побоев — голова;
Слух терзали шума звуки,
Брани едкие слова.
А за что? Свидетель небо,
Мы платили за гроши,
За кусок скорузлый хлеба,
Соком тела и души.
В полусне нам есть давали
И чумазым и в поту,
За столом мы засыпали
С недожеванным во рту.
Но теперь иное дело:
Сброшен гнет с мозольных плеч;
От побои не ломит тело,
И не жжет по суткам печь.
И сирены гул призывный
Не назойлив и тягуч,