Нужда и горе — наши ясли,
Подвальный сумрак — колыбель,
Где зори отрочества гасли
И пела вьюжная свирель.
Сирены зычные заводов
Нам рано указали путь
Под сень сурово-гулких сводов,
Где напряженно дышит грудь.
И в неразрывно слитом хоре,
В размерном беге шестерен,
Мы разгадали чудо-зори —
Сиянье солнечных времен.
И день кровавого восстанья,
Грозу великих мятежей,
Как деву в брачном одеянье
Мы ждали в сумраке ночей.
И час настал. И вихрь громовый
Оковы рабские расторг.
И солнце блеск явило новый,
И души обуял восторг…
Раскрылись радужные дали,
Зарделся ало небосклон,
И наши песни прозвучали
В багряном шелесте знамен.
В покровах синетканной блузы,
В сиянье заревых гвоздик,
Суровый облик нашей музы
Вам непонятен был и дик.
За то, что огненные струны
Смутили лепет слезных лир, —
Вы дали нам названье — «гунны,
Пришедшие разрушить мир».
Да, нам противен звук ненужных
Жемчужно-бисерных стихов,
Узоры вымыслов недужных
И призраки могильных снов.
И нам ли, в бурях закаленным,
Рожденным для великих битв,
Внимать напевам легкозвонным,
Стихирам сладостных молитв.
Ночные филины, кукушки,
Не вы избранники богов,
Он с нами, лучезарный Пушкин,
И Ломоносов, и Кольцов…
Певцы труда, певцы машины,
И знаменосцы и бойцы,
Семье трудящихся единой
Готовим звездные венцы.
Мы — миру весть освобожденья,
Мы — буйно-радостная новь,
И, славя смерть и разрушенье,
Поем Вселенскую любовь.
Рожденные бессмертной силой,
Мы не погибнем, не умрем.
И сквозь гроба и мрак могилы
К вратам грядущего придем.
