Ребенок прекратил плакать.
Я бросил мешок с желчными пузырями и рванул к задней двери.
– Ты что, рехнулся? – прокричал Таб.
Я бросил за спину Кошку № 6, и она вонзилась в землю у ног Таба.
– Если кто-нибудь выйдет, воспользуйся этим, – крикнул я.
– Что? Краска, Джим! Мне велели только оттирать краску!
Даже на такой скорости темные комнаты дома обдавали мавзолейным холодом. Гудящий холодильник, пустые незамысловатые стулья и разбросанные пульты управления кричали о смерти. Если я не потороплюсь, они будут принадлежать мертвецам. Я нашел лестницу и, перепрыгивая через три ступеньки, за считаные секунды оказался в детской, ввалившись в дверной проем, сжимая обеими руками Клинок Клэр.
Стены солнечно-желтого цвета были украшены розовыми пандами. Я заметил эти детали, несмотря на то, что стен почти не видел. Половину комнаты заслоняла черная шерсть: АРРРХ!!! в таком ограниченном пространстве выглядела еще крупнее. Мне не приходило в голову, что в человеческом мире ее размеры могут доставлять неудобства, но дело было именно в этом: тесная комната замедляла ее движения, а Нульхаллеры наскакивали на нее как голодные псы.
Джеку и Блинки повезло больше. Я насчитал пять мертвых Нульхаллеров, лежащих у их ног как изодранные ковры. Остальные яростно сражались, зубы клацали по мелькающим мечам Джека. И хотя его лицо скрывала маска, я распознал восторженную энергичность, присущую только тринадцатилетним. На краткое мгновение я увидел того подростка, каким мог бы стать Джек, если бы шлифовал подачу мяча на бейсбольном поле, вместо того чтобы кромсать жутких существ.
Джек сбил Нульхаллера с ног, ударив его мечом плашмя. Внезапно Моргунчик выбросил щупальце и схватил тролля с такой силой, что содрал с него шкуру. Смерть была мгновенной и кровавой. Шесть мертвецов, осталось еще четверо.
Даже с отсутствующими глотками Нульхаллеры могли разговаривать, безголосо хрипя, а поскольку медальон по-прежнему болтался у меня на шее, то я их понимал. Это были не разговоры. Скорее ритуальные песнопения какого-то гипнотического культа, они повторяли два леденящих душу слова:
– Подмени ребенка.
– Подмени ребенка.
– Подмени ребенка.
Колыбель отодвинули от окна, чтобы она служила барьером и защищала двух Нульхаллеров, спрятавшихся за ней. Колыбель была пуста, ребенка держали те двое. Я прижался к стене и двинулся по периметру комнаты, отбрасывая ногой игрушки карамельных цветов. Меня до сих пор никто не заметил. Я добрался до края колыбели и наклонился, чтобы заглянуть за нее.
