– Вот что меня тревожит, – серьезным тоном проговорил принц. Ее сердце сорвалось и долго-долго падало. – Видите ли, я – человек многогранный, миссис Фонтейн. Вы хорошо подметили мои воинственные качества, но у меня есть и другие. К примеру, вы не использовали слово «очарование», которое так чудесно рифмуется со словом «касание».
Элайза застыла.
А потом ее охватил восторг и она рискнула:
– Не говоря уже о словах «причина для тревоги».
Ла Вей задумчиво посмотрел на нее, и было что-то в этом взгляде, отчего у нее возникло чувство, будто по ее спине провели пальцем.
– Это про меня? – вкрадчиво спросил он.
Боже, да! Но только не так, как он думает.
Жар пополз вверх по ее шее.
– Вы так чудесно поете, – неожиданно заявил принц.
Теперь она уже была уверена, что он поддразнивает ее.
Ла Вей улыбнулся. Медленно, чтобы она смогла оценить его улыбку, а улыбка – обвить сердце Элайзы, остановить ее дыхание. Его улыбка – порочная, восхитительная – наполняла собой пространство, делала его лет на десять моложе. Его красота причиняла боль, но боль чудесную. А его улыбка казалась благословением.
Элайзе пришло в голову, что на свете едва ли найдется много вещей, которые помешали бы ей зарабатывать улыбки такого рода.
– Вы такой милый, когда улыбаетесь… – Святой Господь! Она не хотела произносить этого вслух.
И что того хуже, в ее голосе прозвучали скептические нотки.
Элайза поспешно зажала рот рукой, словно могла затолкнуть свои слова обратно.
Ла Вей засмеялся.
Вот что он пытался подавить – безудержный смех, такой же чудесный, как солнце после бури. Его смех звучал так свободно, так естественно. И это, решила Элайза, было больше всего необходимо дому, чтобы очистить углы и освежить воздух. Много такого смеха. Даже если он смеется над ней.
– И я уже давно этого не делал, – весело пропел Ла Вей своим баритоном.
Элайза от удивления открыла рот, а потом тоже рассмеялась и хлопнула в ладоши, отчего в воздух поднялось облако муки. Элайза закашлялась, но все же успела заметить, что Ла Вей смеется снова и смех его перешел в счастливый вздох, а потом он замотал головой, как будто она стала для него бесконечным источником веселья.
– Я попрошу вас прислать наверх яблочные пироги и чай из ивовой коры, когда закончите стряпню, миссис Фонтейн, – заявил принц. – Дело мое может подождать. О, да у вас мука на… Он обвел в воздухе указательным пальцем ее левую грудь.
Порочный, порочный мужчина!
А потом Ла Вей вышел, напевая:
