Они вышли из прохладного полумрака ювелирной лавки в жаркую духоту, навалившуюся на город за то недолгое время, пока они отсутствовали. Постояли пару минут, щурясь на яркое, бьющее в глаза солнце, посмеиваясь друг на другом. Их «сопровождающие» тоже вылезли из тени и стоически приготовились провожать их, куда бы они ни направились, как вдруг из-за поворота выехала целая кавалькада всадников во главе с молодым человеком на черном коне. Тем самым, который свалился с него в темной подворотне прямо под ноги Рил. Она так удивилась, что на секунду застыла с открытым ртом.
Таш, ожидая от этой неожиданной встречи самого худшего, сделал знак своим парням и демонстративно положил руку на талию Рил.
Напряжение повисло в воздухе, вязкое, как кисель, но ничего не произошло. Князь со свитой спокойно проехал мимо, окинув их немного более заинтересованным взглядом, чем того требовали приличия, и все. Гроза, или буря, или что там еще намечалось, прошли мимо.
– Я его знаю! – нашла время для того, чтобы поделиться воспоминаниями, Рил. – Этого мальчишку на черном коне, – еще и уточнила.
– Откуда? – Спокойно. Очень спокойно.
Рил взахлеб принялась рассказывать о той встрече. Таш словно железными тисками сжал ее предплечье.
– Почему ты мне раньше ничего не сказала? – Она удивленно глянула на него, потом на свою руку. Он сразу отпустил. – Извини.
– В тот день у Пилы умер отец. Я просто забыла. Не думала, что это важно.
– Да это и не важно. Забудь. И прости еще раз. – Таш сделал над собой усилие и расслабился. Это ничего не меняет. – Ну, так что, мы идем? Не передумала еще?
Она пожала плечами.
– С какой стати?
В храме Отца было пусто. По всей вероятности, по причине жары и всегдашнего отсутствия войны. Не то чтобы ольрийцы были недовольны последним обстоятельством, но, согласитесь, глупо молиться богу, который может оказаться полезным только лет через пятьсот, когда на границах Ольрии высохнут все болота, которые превратили ее в одну из самых неприступных стран на континенте. И самых изолированных тоже, хотя через болота благополучно перебирались и путешественники, и торговые караваны. И неудобства, которые они при этом испытывали, сводились к вони, огромным, в палец величиной, комарам, и нападениям болотных разбойников. Причем неизвестно, что из трех являлось самым неприятным.
Прохлада храма окутала Таша и Рил, разгоряченных ходьбой и солнцем, а пустота порадовала отсутствием зрителей. В кои-то веки. В поместье Самконга на них постоянно глазели, что, в общем-то, было понятно. Нельзя сказать, что Таш демонстрировал свое отношение к Рил, но он его и не скрывал, а это у многих вызывало здоровое недоумение. От него мало кто ждал чего-либо подобного. Скорее, обратного. Что касается Рил, то она вообще не способна была притворяться. Все, что она думала или чувствовала, было написано у нее на лице, и никому не составляло труда все это прочесть. И поэтому постоянное, хотя и не слишком назойливое внимание очень утомляло ее.
