— …Я знала, что меня подставляют, используют, — говорила Елена Глебовна. — Что ведется съемка скрытой камерой. Но это как бы входило в «контракт». И я старалась, как могла, чтобы этот прокурор выглядел на экране как можно более отвратительней, слюнявей. К тому же я была не одна, еще две девицы. Потом прокуроришка слетел со своего поста, а я получила десять тысяч баксов. Скажете плохо — заработать такую приличную сумму за одну ночь?
— Не скажу, — отозвался я. Интересно, что за «композитор» расписал «ноты» для этого поколения? Какой ядовитый раствор пепси влил им в рот? Где находится его химическая лаборатория? Уж точно, не в России. Здесь, как фантомы и призраки, бродят лишь верные слуги этого композитора-алхимика, послушные исполнители его воли. А ведь Леночка Стахова ровесница моей Анастасии! Но кто придет после них, через десять-пятнадцать лет? Когда, возможно, если исходить из «хронофутурологии» Тарасевича, и самой России-то, как государства, уже не станет? Нравственные монстры, нежить без обличья, пасынки Бафомета, за которым безуспешно гоняется Волков-Сухоруков, или «новые люди», существа «высшего порядка», отринувшие равно и добро, и зло, весь гибнущий мир, а заодно и собственные души, — беспощадные воины грядущего, последнего Сражения?
Елена Стахова перечисляла столь известные фамилии своих любовников, что у иного слушателя захватило бы дух. Но только не у меня, я-то видел в ее глазах пустоту, тоску, отчаяние. Словно выжженное поле, на котором когда-то росли цветы. Теперь их смяли, вырвали с корнем, прошлись катком, покрыли асфальтом. Чтобы ни один росток не смог больше пробиться сквозь его толщу. И это было для меня самым горьким. Как будто я сам присутствовал на похоронах.
— …В конце концов, — говорила Стахова, — я подумала: почему бы мне самой не вести кое-какие съемки, диктофонные записи? Пригодится на черный день. Шпионской аппаратуры сейчас — в любом магазине, с баксами проблем не было. Я с азартом включилась в игру. Мои клиенты-любовники, занимая самые высокие посты, вели порой со мной такие откровенные и любопытные беседы! Закачаетесь, Александр Анатольевич.
— Уже едва не падаю со стула, — пошутил я. А всерьез добавил: — Но вам нужно выбросить эти документы. Сжечь, растворить в серной кислоте. Избавиться, как от ненужного хлама. Вы же не собираетесь никого шантажировать?
— Нет, не думаю, что мне это удастся, — растерянно сказала она. — Да я и не хочу. Знаю, насколько это рискованно. Мне, если честно, вообще хочется забыть прошлое. Уехать куда-нибудь. Хоть на Чукотку. Начать жизнь снова. Или так не бывает?
