Бергетт вспоминает слова отца.
Кажется, тогда он имел в виду несколько иное, но она считает, что здесь и его место тоже.
Она шепчет что-то на ухо каменотесу, и он ее слышит.
Под руками мастера стена начинает быстро меняться – с каждым ударом молотка, с каждым прикосновением зубила в листве все сильнее проступает лицо. Лицо хозяина леса. И с его губ слетают не звуки, а узорные листья.
Затем Бергетт возвращается в лес, чтобы вечно жить среди своих новых сестер и братьев.
Время перелистывает страницы.
Однажды во время конной прогулки принцесса въезжает в малахитовый лес. На языке аристократии это означает такое буйство цвета, что одним лишь словом «зеленый» уже не описать.
Принцесса и ее фрейлины оставляют лошадей на попечение конюхам и отправляются в глубь леса. Выбрав подходящее место, они начинают играть – перебрасывают друг другу расшитый золотыми нитями мяч.
Бергетт отдыхает в ветвях кедра по соседству, разглядывает округу и вдруг видит: ее сестра, Гилэйн, веселится на поляне в шелковом платье, сверкая золотыми украшениями. Принцесса! Как такое могло случиться?
Она не ощущает зависти. Бергетт уже перестала ненавидеть сестру. Да и с чего бы? Она так счастлива, что в ее душе нет места для обиды или злобы. К тому же девушка давно простила и себя, и всех остальных.
По правде говоря, все, что Бергетт чувствует, – это любопытство. Так что она мягко спрыгивает на землю и подхватывает брошенный принцессой мяч – в то самое мгновение, когда она его кидает.
– Исчез в воздухе! – вопят фрейлины. Им очень жутко – и жутко интересно, конечно же. Всем известно, что в этом лесу творятся странные вещи, потому они и отправились сюда праздновать наступление мая.
А принцесса смотрит прямо на Бергетт и, кажется, действительно ее видит.
– Доброго утра, – учтиво произносит она. – Должно быть, вы дух дерева, Зеленая леди.
Бергетт понимает ее слова. Теперь она понимает любой язык из существующих в этом мире, даже тот, на котором шепчутся листья. Бергетт улыбается, но принцесса продолжает, прежде чем ей удается ответить.
– Я – принцесса Гизелла, – говорит она.
Бергетт вспоминает – время остановилось только для нее.
– Не Гилэйн, – тихо вздыхает она.
– Гилэйн? Что-то знакомое… Точно! Так звали мою пра-пра-пра-прабабушку.
Тем временем фрейлины взволнованно перешептываются.
– С кем она говорит? Наверное, она сошла с ума.
Им прекрасно известно, что если с принцессой что-нибудь случилось, вся вина ляжет на их хрупкие плечи.
