Но меня не заинтриговал план действий Бежевого. Я слушала его вполуха и глазела на якорей грани. Меня позабавило, что они постарались исправить физические дефекты, присущие их телам. Сделали себя более рослыми, худощавыми, моложавыми… Так, будто прислали для аватаров свои хорошо отретушированные юношеские фотографии.
Лишь один из них не баловался со своим обликом. Молодой, практически бесполый человек – белобрысый, с ужасающе пустыми глазами. Однако не только его оригинальное имя впечаталось в мою память. Я хорошо изучила этого ведьмака, поскольку именно он обнаружил связь между моим ребенком и изменениями, произошедшими в грани. Когда якоря пытались обуздать меня, грань нашла доступ к магии фейри, действуя через моего нерожденного Колина. Именно поэтому она стала сильнее и частично освободилась от якорного контроля.
Звали этого бледнокожего Фритьоф Лунд, и родом он был из одноименного города в Южной Швеции. Муниципальный округ Лунд оказался старейшим в Швеции, и оставалось только гадать, получила ли семья Фритьофа фамилию по его названию или наоборот. А главная странность двуполого ведьмака заключалась в следующем: он не был рожден от мужчины и женщины. Лунд имел лишь одного родителя – причем двуполого, идентичного ему самому. По сути, каждый новый отпрыск являлся клоном предыдущего родителя. Цепь таких рождений терялась в далеком прошлом, а описания людей, подобных Фритьофу, можно было найти лишь в самых древних манускриптах, когда история смешивалась с легендами. Как далеко она пойдет в будущее, зависело от благоразумия Лунда, а конкретно – от его решения оставить в покое меня и малыша Колина и не лезть не в свои дела.
Поодаль я заметила группу рослых худощавых гробовщиков, которые направлялись в нашу сторону. В своих неестественно длинных руках они несли носилки с обнаженным Тигом. Двигались они плавно – скользили по водной глади, как водомерки. Их ноги парили на расстоянии кулака от земли. Одеты они были в старомодные костюмы и в шляпы-цилиндры могильщиков Викторианской эпохи. Я уже собиралась сказать Айрис о том, что они тоже в черном, но, когда процессия приблизилась, я потеряла дар речи. У гробовщиков напрочь отсутствовали лица – вместо них зияла пустота, лишенная всяких черт. Черепа этих созданий были словно обтянуты серым шелком. В глазницах чернела непроглядная тьма, на месте носов виднелись узкие щели. Рты напоминали дыры с мелкими стальными лезвиями, торчащими, как колючая проволока.
