* * *
Когда я вернулся, поляна встретила меня знакомым и долго не узнаваемым ароматом. Высохли в солнечной туманке мокрые блики на свежей траве. От земли повеяло теплом, и сами луговые травы, казалось, потеплели: такой шел от них теплый сенокосный дух. И тут я догадался: пахнет печеным хлебом!
Боже мой, пахнет печеным хлебом!
В открытой двери фургона-кухни стояла она с повязкой на голове из красного полотенца, с красным фартучком, с обнаженными по локоть руками, улыбчивая, как само летнее утро.
— Эй, Красная Шапочка, я тебя съем, — сказал я, пытаясь выглядеть беспечным и воодушевленным.
— Серый Волк, не ешь меня, — подыграла она. — Кто будет печь хлеб?
— А к чему тюрбан?
— Так положено повару. Вместо колпака.
— Но там и колпак лежит.
— Он мне совсем не идет…
Коротко и ясно.
— Как же тебе удалось? Пахнет на всю поляну караваем, батонами.
— Сама не знаю, — словно удивилась она. — Распустила дрожжи на две ложки муки, поставила млеть. Потом развела молоко, слила в одну миску, натерла — видишь, до сих пор плачу — лук. Смешала с мукой в тесто, налепила колобки, подождала и в печь…
Сказала «плачу», а сама хвасталась явно с удовольствием.
Он лежал накрытый белым полотенцем, свежий теплый хлеб. Маленькие румяные булочки с полосками на крутых макушках, простое, как само воспоминанье, чудо. Воспоминанье обо всем, что осталось вдали от нас и никогда не покинет нас.
Огромное удовольствие — прохладное масло по живому хлебу, настоянный свежий чай.
— Так пекла моя бабушка. Правда, я не все помню, забыла, но, кажется, так… И почему она пекла, если можно было купить в магазине?… Вот и спросить некого…
Машинально, для разговора, чуть было не спросил ее, почему некого. То ли бабушка далеко, то ли нет ее давно, бабушки… Но смысл обыкновенных раньше слов: ее нет, их нет, стал вдруг таким обостренным и шатким, опасным для нее, что я с подчеркнутым вниманием стал разглядывать картинки на стене вагончика.
Нагие цветные девушки удивленно смотрели на двух неуверенных в себе горожан, растерянных от всего, что свалилось на них, даже этом хрупком ощущении уюта, покоя, благополучия.
— Ты нисколько не хуже этих эталонных девчонок, — неожиданно сказал я, понимая, что говорю неуместную глупость, но это было единственным, что заставило ее улыбнуться.
— Что еще придумает Серый Волк? Фантазия твоя сильней меня.
— Советую почитать книги.
— У нас есть книги?… Не умела взять книгу, если на душе…
— Найди снотворную.
— Скучно… Любую книгу можно, как сон, отложить, захлопнуть и на полку… Вот бы так со всем этим: захлопнуть и на полку… Я тут не своя, привыкать не хочется, ничего не хочется, и захлопнуть, отложить не могу.
