— Ну и заходи! — Чекист деликатно поддержал под локоть Игоря Ивановича, поднимаясь на крыльцо.
Пустое ведро громыхнуло где-то внутри, в темноте дверного проема. Федот шагал, не отвлекаясь на пустяки.
Возница положил ладонь на лошадиную морду.
— Можно устраиваться, товарищ лейтенант?
— Погоди, Платоныч.
— Эх, бедолага, — возница достал ломтик хлеба, лошадь осторожно взяла его губами. — Устала, милая, потерпи.
— Сюда, сюда, товарищ сержант, — звал Федот. След его тянулся по дому — сбитые половики, поваленные стулья, опрокинутый аквариум — давно пустой, без воды, только галька рассыпалась по полу.
— Дух какой… — сержант пропустил Игоря Ивановича вперед.
— Поповский, — уполномоченный споткнулся о лежащий поперек дороги веник. .
— Вот тут он, тут! — приплясывал у входа в комнату Федот.
— Остынь. Федя, не торопись. Разберемся.
Скрипнула половица, хлопнула распахиваемая дверь.
Кровать — широкая, деревянная. Белое покрывало, а на нем лежал человек, лежал одетый в темно-зеленую рясу, на ногах — башмаки.
— Живой, живой, товарищ сержант, дышит.
Глаза лежавшего открылись. На бледном лице они, ярко-голубые, казались кукольными, нарисованными, — ни удивления, ни любопытства.
Сержант расстегнул планшет, достал сложенный вчетверо лист.
— Так… — бумага развернулась с легким хрустом, — так… Гражданин Никодимов Сергей Николаевич? Могли бы встать, когда с вами власть разговаривает.
Лежавший не шевельнулся.
— Не желаете? Ну. да ладно. Гражданин Никодимов, вам официально предлагается сдать все имеющиеся ценности добровольно.
Глаза не мигая смотрели вверх.
— Молчим? Напрасненько, — сержант хмыкнул, спрятал бумагу. — Часики ваши стоят. Непорядок, — он потянул за цепь, поднимая груз, толкнул маятник чекуш. — Времечко нынче дорогое.
Федот придвинул табурет.
— Садитесь, товарищ сержант.
— Я, пожалуй, выйду. — Уполномоченный вопросительно посмотрел на чекиста. Тот пожал плечами. Игорь Иванович скользнул- за спину Федота, быстро прошел на крыльцо и — вниз, на траву, к стоящим в ожидании саперам.
— Ну, как? — осведомился лейтенант. Хорошо ему, чистоплюйчику.
— Все в порядке. Он там один, товарищи из органов с ним разберутся.
— Платоныч, заводи лошадь на конюшню, — лейтенант посмотрел на часы — большие, переделанные из карманных, кожаным ремешком пристегнутые к запястью, подышал на стекло и вытер рукавом гимнастерки.
— Который час, товарищ лейтенант? — старшина знал слабость командира к часам. Дите малое, право.
— Десять семнадцать. Покурите четверть часика… — лейтенант отправился вслед бричке. Игорь Иванович двинулся было за ним, но, дойдя, до края тени, передумал.
