Оставив платье, он прошел по коридору к бассейну, где бросил свои брюки из кожи угря, когда уходил. А затем вернулся к Рианнон, нервно ходя туда сюда, и ждал, пока ее учащенное дыхание не заставило подойти его к кровати. От одного только ее вида он возбуждался. Возможно, это могло быть любовью, если бы он только мог усмирить свою набухающую плоть в брюках, и гнев за то, что она не повиновалась одному из его условий, между прочим, самому важному. Он должен был объяснить ей, почему, он так боялся напугать ее. Возможно, в этом и была необходимость. Но теперь это уже не имело значения. Завороженный ее видом, он просто не мог не протянуть руку и погладить шелковистую прядь ее распущенных волос, спадающих на покрывало.
Ее учащенное дыхание притянуло его взгляд. Какие сны она видит? Те же, которые снились и ему? Ее быстро вздымающаяся грудь сильно натянула тонкую ткань, открывая ему высокие, желтовато-коричневые соски. Она задрожала как будто от порыва ветра, и ее сосок под ночной сорочкой напрягся, почти выглядывая между шнурком. Высокий и твердый сосок нещадно его дразнил, прося развязать шнурок, который его обрамлял, поскольку эти изящные груди снова поднялись и упали, но не до конца, заставляя его взгляд, гореть желанием. Гидеон облизнул свои губы, борясь с первобытным инстинктом, чтобы не наклониться и не припасть губами к соску и ласкать его языком, пока она не начнет выгибаться, под ними. Его крылья начали расправляться, а член до боли напрягся под кожаными штанами, и ему пришлось расстегнуть их, чтобы уменьшить ее. Он открыл промежность и освободил его, пристально глядя вниз на твердую, испещренную прожилками плоть и остроконечный, гладкий грибной наконечник, и едва сдержал стон. Что боги сделали с ним? Минуту назад, он был готов придушить ее, а сейчас …
Очевидно, шнурок, задевший ее сосок, пробудил ее, поскольку она на мгновение коснулась того места, но этого было не достаточно, чтобы освободить желтовато-коричневый сосок. Гидеон не мог больше этого вынести. Он с наслаждением смотрел на обнаженную грудь, освещенную золотистым светом. Он ловко стянул ткань, так как она переместилась и освободила пойманный в ловушку сосок его голодному взгляду. Этого было достаточно. Темнота, едва освещавшая ее грудь, которую он себе представлял, пришел в себя из-за мечтаний о нем, и послал волны горячего огня, бегущие через его поясницу. Непрерывные волны удовольствия нахлынули на него. Независимо от того, сколько он не молился, чтобы остановить поток его семени, но он прибывал снова и снова. Обхватив, свою плоть он отвернулся, поскольку оргазм вырвался из него как огонь из орудия, извергая горячую гущу, на земляной пол с каждым ненамеренным толчком его таза.
