— Чем занимаешься?
Раз Андрей так повёл беседу, значит, светит работёнка. Хочет убедиться, что я сегодня свободен. Не из-за границы звонит, точно. Или завтра приедет, или уже в Москве.
— Да вот, в уборной сижу.
Мне захотелось Озирского рассмешить. А то голос у него чужой. В смысле — без шутливости и хулиганства.
— Понял. Занятие, не спорю, преинтереснейшее. А ещё что делаешь?
— Думаю вот.
Я и вправду думал, когда шеф позвонит. Но не знал, можно ли про такое говорить по телефону.
— О чём?
— О Черноморском флоте.
— Вот те на! — Озирский стал, как всегда, торопливым и деловитым. — И что на сей счёт лично ты скажешь? Может, нашёл решение проблемы? Ась?
— Я не о решении думаю, а он том, что вдруг не поделят? Облавы опять по Москве пойдут, а я ведь Величко. Олег кругом записан украинцем! Сейчас в Чечне война, так за это страдаю. Сегодня опять соседка чернозадым обозвала. А дальше за второго папашу стану отвечать? Неохота, понимаешь?
— Действительно, проблема. — Андрей немного помолчал. — Ничего, будем их разрешать по мере возникновения. Не переживай. Мать дома?
— Должна скоро прийти. У неё кружок в семь кончается. Пока доберётся…
— Про Франсуазу передал?
Озирский понизил голос. А у меня вдруг глаза защипало, как будто только дошло. Ведь никогда я Фрэнс больше не увижу, и мать не увидит.
— Нет, не передал.
Я ненавижу врать, если только для дела не надо. А перед Озирским я должен всегда оставаться честным.
— Ты лучше сам, а? Я же ничего объяснить не сумею. А мать опять за сердце схватится. Скоро приедешь?
Я очень хотел, чтобы Андрей нас навестил.
— Откуда звонишь-то, понять не могу? Из Питера?
— Со Звенигородки. Что, номер не высвечивается? — удивился Андрей. — Не ждёте вечером гостей?
— Нет, у нас свободно. А номер я не посмотрел. Глаза слезятся.
Даже если бы и ждали кого, Озирскому всегда зелёная улица. Очень хочется узнать про Франсуазу. Кроме того, у него дело ко мне есть. У меня на это нюх. Давно шеф не беспокоил, с прошлого года. Тогда подростковую банду брали на бензоколонке.
Они заживо сожгли парня — своего дружка, между прочим. С моей помощью, убийц нашли и изобличили. Кому четырнадцать уже исполнилось, осудили. А остальным, получается, можно страшным образом людей уничтожать. Если бы я Уголовный кодекс сочинял, то казнил бы преступников тем же способом. То есть козлов с заправки сжёг бы живыми.
Андрей боится, что и меня в отместку бензином обольют, и зажигалкой чиркнут. Но пока ничего, не достают. Да и заправка эта от нас далеко — на Осташковской улице, на другом конце Москвы. А где я живу, они не знают.
