Николая Филипповича именно за мягкость и любят.
Не было случая, чтоб он не отпустил человека, если человеку нужно куда-либо сходить в рабочее время. А надо учесть, что в группе три женщины с малолетними детьми. Он и сам говорит: «Ты, Надя, или Валя, справку не бери, если после больничного будешь только неделю с ребенком сидеть, — мы тебя в график поставим». Так и держались люди в группе, и за десять лет никто не уволился.
Все считали, что Николай Филиппович добр и мягок, как воск, он же считал, что не добр и не мягок, а ленив, и охотно говорил про свою врожденную лень, она-де родилась прежде него и умрет с ним вместе.
— Знаете, почему я курить начал? — любил спрашивать Николай Филиппович. — Я ведь дома не курю (что неправда, курит он и дома, только не в квартире — жена его Людмила Михайловна не выносит дыма, — а на лестнице). Если человек не курит, как он каждый час будет выходить в туалет? А курильщик такое право имеет. Это и десятиминутный отдых, и всегда в курсе всех новостей. Главные новости человек узнает в туалете, уверяю вас.
Да, пожалуй, он и в самом деле был несколько ленив. Ну, когда дел невпроворот и сроки берут группу за горло — а от их группы зависит работа почти всех отделов, — тогда ничего не поделаешь, он и курить забывает, и вечерами остается; когда же неотложной работы нет, любит Николай Филиппович пройтись по бюро, заглянуть к знакомым, со стороны посмотреть, кто и чем занимается, ну и, разумеется, посплетничать, новостями то есть обменяться. И люди, зная, что Николай Филиппович не начальство, охотно рассказывают про свои дела, иной раз и польза от этого бывает — глядишь, Николай Филиппович советик даст, который может сгодиться.
Последние годы Николай Филиппович ведет жизнь не бедную. Ну, оклад двести двадцать, да премии регулярные, да частые командировки. И эта сравнительно не бедная жизнь, а также, разумеется, и возраст, начали на нем сказываться.
Прежде он был худ, как говорится, до звона. Ходил быстро, стремительно, от избытка энергии чуть даже подпрыгивая на каждом шагу, вернее, он так сильно отталкивался от земли, словно хотел ввинтиться в окружающий воздух.
За последние же пять лет тело его начало рыхлеть, добреть, причем рыхлеть начали грудь и живот, лицо же и ноги по-прежнему оставались худыми, и уже видно было, что хоть шустр Николай Филиппович, а ноги только-только справляются с новой нагрузкой, и уж он не подпрыгивает при ходьбе, но, как все люди, берет на себя, передвигаясь по земле, работу немалую.
