Отец Ливерий миновал весь детинец и посад, но там, не доходя одну улочку до вала, свернул к Панкратьево-Солокийскому монастырю. Ворота его почему-то оказались заперты, а перед ними шумела толпа. Несколько увесистых кулаков колотили в створки. И впереди «осаждающих», надо же так случиться, виднелся желтый валяный колпак Крушилы.
– Открывайте! – орал он, стуча в воротную створку поднятым где-то поленом. – Давайте нам злодеев!
– Без игумена не отворю, хоть ты обкричись! – отвечал ему суровый голос брата Ермиония. – Сказал, не открою, значит, не открою. Тут тебе не торг, нечего орать!
Толпа недовольно гудела, но осаждать святую обитель все же не решалась.
– Да вон игумен! – воскликнул вдруг кто-то, и народ зашумел, но осекся, увидев за спиной монаха Ростислава.
– Зачем пришли, дети мои? – спросил отец Ливерий, и посадские раздались в стороны. Никто почему-то не смел смотреть ему в глаза, а крикуны оробели, услышав его доброжелательный, но строгий голос. – Отчего не сидите по домам?
– Хотим, чтобы злодеев нам выдали, потому как люди решили их Владимирку выдать, а они, вишь, в монастыре укрылись! – отвечал за всех Крушило, которого со всех сторон чьи-то плечи выталкивали вперед, под взгляд умных карих глаз отца Ливерия.
– Каких еще злодеев?
– Заваду с товарищами. Все трое здесь спрятались, а ключарь, вишь, без тебя не отворяет. Отворяй, вишь, игумен пришел! – закричал Крушило, обращаясь к воротам.
Когда там услышали знакомый голос, раздался лязг засова, и открылась маленькая дверь, прорезанная в высокой воротной створке. Народ повалил было к ней, но отец Ливерий повел рукой с посохом, и толпа застыла.
– Ступай, княже! – Отец Ливерий пропустил вперед Ростислава со всеми провожатыми, потом зашел сам и закрыл дверь за собой.
Толпа разочарованно загудела, но никто не расходился.
А во дворе к отцу Ливерию сразу бросился Завада и схватил за руку.
– Спаси, отче, на тебя вся надежда! – бормотал он, весь дрожа. – Эти ироды говорят, что мы тебя-де Владимирку выдадим, а сам не пойдешь, со стены сбросим! А как я пойду, ведь он нас кверху ногами повесит и стрелять прикажет. А за что нас-то, мы же не убивали! Он все, бес в образе человеческом, так и стоит перед глазами! Спаси, отче! – Внезапно он заметил Ростислава за спиной у игумена. – И ты здесь, княже! Вот уж попали мы с тобой, Бог наказал!
– И ты, что ли, тоже говоришь, будто это я тебя к спящему Ярославу за руку привел и напасть подбивал? – мрачно спросил Ростислав.
