В одном из мешков была взрывчатка, запальники, бикфордов шнур. В другом — обмундирование, сапоги, консервы и большой пакет табаку! Этого хватит всему отряду надолго. И шоколад на закуску…
— Смотрите, какое-то письмо, — вытащил Ганзелик из пакета с табаком сложенный лист бумаги.
— Покажи, — протянул Шимак руку. Текст был написан русскими буквами, но учитель знал русский. Он стал читать вслух: — «Товарищи, посылаем вам немного табачку. Курите на здоровье…»
— Ничего себе немного! — засмеялся один из партизан, поднимая высоко над головой объемистый пакет.
Настроение у партизан было отличное. В ту ночь мало кто спал. А в командирской землянке составлялся план первых боевых действий.
По горным тропинкам, ущельям и долинам прокладывала себе дорогу группа партизан. Их было немного, всего десять человек. Бойцы шли тихо, молча, стараясь не поднимать шума. Чередуясь по двое, несли тяжелый мешок.
Командир выбрал для выполнения первого задания этих десятерых. Остальным желающим сказал:
— Не надо всем сразу спускаться вниз… Вы пока останетесь здесь… В конце концов придет и ваш черед, и очень скоро.
Приближался вечер, и под сводами леса все больше и больше сгущалась темнота. Одуряюще пахло палой листвой, смолой и травами.
Группа из десяти человек спускалась все ниже и ниже. Никто не произносил ни слова, но сердца у них бились учащенно. Им предстояло серьезное дело: вывести из строя важную коммуникацию врага — железную дорогу. За Грозновом есть длинный туннель. Ночью он должен взлететь в воздух.
Но туннель охраняется. Надо будет обезвредить часовых, а при этом может завязаться перестрелка.
— Мы у цели, — шепнул Хорват Шимаку.
Уже совсем стемнело, и стало трудно ориентироваться.
Но кто-кто, а Хорват хорошо знал эти места. Он исходил их вдоль и поперек.
Вдали послышался свисток паровоза. Все напряглись.
— Последний поезд… — вздохнул Выдра. Его это волновало больше всех, ведь он был железнодорожником, а пути — его стихией.
«Последний поезд через туннель…» И в горле у Выдры что-то сжалось. Он всегда следил за состоянием путей, любовался серебристым блеском рельсов, с любовью смазывал стрелки, чтобы они легко двигались, а вот теперь он будет их взрывать… Выдра понимал, что враг использует железную дорогу для перевозки оружия, для уничтожения людей, но все-таки чувство, привязывавшее его к этим бегущим вдаль блестящим лентам, было сильнее, чем он мог предполагать.
Ганзелик шел рядом с ним. Он, вероятно, почувствовал, что происходит в душе Выдры, взял его под руку и тихо сказал:
