— Да что ты, их и слепой увидит, не то что наши летчики! Они потом разгорятся, вот посмотришь.
Когда стемнело, Шимак стал поминутно поглядывать на светившийся зеленоватым светом циферблат ручных часов.
Все были как на иголках.
— Еще не пора?.. — спрашивали партизаны все чаще.
— Пока нет, — каждый раз отвечал Шимак, хотя сам уже немного нервничал.
Время тянулось медленно. Очень медленно. Командир отряда напряженно следил, как лениво ползет большая стрелка часов.
— Зажигайте! — поднял он руку, как будто давал старт на соревнованиях.
Все бросились к поленницам.
— И у нас в селе увидят огни! — радовался Ганзелик.
— Это будет весточкой тем, кто помнит о нас, — добавил Хорват, думая при этом о сыне и жене.
Сначала из костров вырвались маленькие, пугливые язычки пламени. Извиваясь, как змейки, они облизывали поленья и хворост. Через мгновение языки выросли. На поляне вдруг сделалось светло как днем.
В зареве костров партизаны напряженно прислушивались, когда послышится гул моторов.
И наконец сквозь треск дров, поглощаемых огнем, прорвалось слабое урчание. Звук рос и становился все мощнее, как поток воды во время ливня.
Затаив дыхание и подняв головы, все стали всматриваться в темное небо, пытаясь различить самолеты. Но напрасно. Взгляд глаз, ослепленных огнем костров, не проникал сквозь ночную тьму.
Судя по звуку, самолетов было два. Один уже пролетел, а другой кружил над освещенной поляной. Потом гул стал удаляться и слабеть. Самолеты улетели куда-то в сторону Магуры.
— Посмотрите, — крикнул один из солдат, несколько дней назад пришедший из казармы, — парашют!..
— А вон и второй…
И действительно, во тьме забелели два купола парашютов. Они плыли в воздухе медленно, постепенно спускаясь к земле. Погода стояла безветренная, поток воздуха не мог отнести их далеко.
Отряд ликовал. Некоторые подпрыгивали, как будто хотели дотянуться до парашютов еще в воздухе.
— Смотрите, чтоб они не упали прямо в огонь, — предостерегал Шимак.
Вокруг костров собрались группы, готовые спасать сброшенный груз, если бы он падал на раскаленные угли. Но все обошлось. Парашюты с ценным грузом приземлились на краю поляны. Один повис на старой ели.
Костры все еще освещали поляну. Языки пламени уже не плясали, горели только угли.
Партизаны отцепили от парашютов большие непромокаемые мешки. Веревки от нетерпения не развязали, а разрезали.
Больше всех радовался Никита:
— Вот молодцы!.. Наверное, и крымский табачок прислали.
