— Знаю, мама, знаю. И отец мне наказывал.
— Ну тогда ладно, — успокоилась Хорватова и продолжала свою работу: она перебирала на столе сухую фасоль, на обед будет похлебка.
Йожо вышел из дома и огляделся по сторонам. В ноле никого: слишком рано. А от села сюда далеко. Даже на шоссе не видно ни живой души.
Только убедившись, что никто его не видит, он не спеша направился к «шестерке».
Никита как раз допивал холодный черный кофе с хлебом, которые вчера принес отец. У Хорватов не хватало денег, и поэтому кофе был почти без сахара. Но Никите на войне доставалось несладко, и в еде он был не переборчив.
— Доброе утро, — поздоровался Йожо, спустившись по ступенькам в подвал.
— Привет, — кивнул Никита, дожевывая кусок хлеба. — Ты, видать, торопился. Ну-ка садись, поешь.
Йожо присел на топчан, но к хлебу не притронулся. Он уже завтракал и ни за что на свете не станет есть хлеб Никиты. Скорее принесет ему свой.
Пока Никита ел, мальчик внимательно его разглядывал. Вчера вечером было темно, а при первой встрече Йожо так волновался, что не сумел рассмотреть как следует его лицо.
Закончив есть, Никита молча встал и вытащил из-под ящика рацию с наушниками.
Посмотрел, улыбаясь, на мальчика, подмигнул и сказал:
— Ты посиди, голубчик, а я послушаю… Заранее трудно сказать, что поймаешь: может, наших, а может, и врагов. Но пропускать приказы или важные сообщения нельзя.
В подвале стало тихо, слышно было только негромкое пощелкивание ручек передатчика.
Послушав некоторое время, Никита снял наушники.
— Ничего. Словно и войны нет.
Йожо заерзал на топчане. Он явно хотел о чем-то спросить, но никак не решался.
— Дядя Никита, а вы во многих боях участвовали?.. Расскажите, пожалуйста, что-нибудь об этом.
Никита засмеялся:
— Знаешь что, Йозеф, давай будем друзьями. Согласен?.. — И он подал мальчику руку как ровня.
Йожо это польстило. Вот бы Габо рассказать, какой у него взрослый друг!.. Тот бы лопнул от зависти. Он крепко пожал протянутую руку.
— А у нас друзья говорят друг другу «ты». А ну-ка, смелее! — сказал Никита и продолжал: — Знаешь, братец, не люблю я о себе рассказывать. Я выполнял свой долг, вот и все. — Никита поднял брови, но тут же лицо его прояснилось: — Да что поделаешь! Раз тебе интересно, так и быть — расскажу. Все равно ведь не отстанешь.
Никита встал и зашагал по подвалу. Земля под ногами приглушала его шаги, словно он ходил по толстому ковру. Йожо показалось, что он колеблется и не знает, с чего начать.
