Сзади послышался шум мотора. Ярослав оглянулся. Вон еще один тащится, но этот, видать, уже действительно самый последний, потому что за гонщиком следует автобус, подбирающий отставших, а за ним и машина с лозунгом: «Конец велогонок». У Ярослава мороз прошел по спине. Итак, значит, последний; подтянется еще вон тот, и они вдвоем будут замыкающими. Вместо того чтобы настигать пелетон, он отдаляется от него, и самый последний велогонщик сейчас будет рядом. Может, теперь станет легче, они смогут хотя бы ненадолго прятаться друг за дружку, и ветер не так безжалостно будет высасывать у них силы. Кто ж этот последний? Наверняка финн, что-то в этом году они все приходят последними. Ну да, двадцать седьмой номер, белобрысый… белобрысый… Как же его зовут?.. Белобрысый… Миирилайнен. Ярослав немного подождал, они кивнули друг другу в знак приветствия и, меняясь, продолжали путь. Автобус шел возле, и шофер ободряюще помахал им. Ярослав заглянул внутрь, там сидели четверо: вчера еще гонщики, сегодня — уже только печальные зрители. Четверо. Не многовато ли для одного этана? По в такую собачью погоду в этом нет ничего удивительного. И вдруг Ярослава словно ожгло. Это лицо за стеклом! Унылая физиономия за стеклом — это же Эгон Адлер! Победитель стольких этапов на велогонке Мира едет в «подчищалке»! Что же с ним случилось? Уж он-то из-за ерунды не сдался бы!
Миирилайнен то и дело хватается за живот, и тогда взгляд его невольно обращается к автобусу. Не собирается ли финн махнуть на все рукой? Ярослав опять останется один, опять придется одному бороться с ветром. Хоть бы «ягуар» был пониже. Из-за того, что приходится тянуться за педалями, икры сводит от боли, а результаты мизерные…
— Жми, жми! — кричит он финну, зазывая его вперед, будто морская сирена.
Но финн морщит веснушчатое лицо, рукой показывает на живот и сплевывает, однако все же прибавляет скорость.
«Подчищалка»… Самая отвратительная машина во всем эскорте: кто в нее попал, для того гонки кончились. Автобус маячит перед глазами, вид его отравляет, как зараза, гнетет и подавляет человека, манит спрыгнуть с велосипеда, плюнуть на всю эту каторгу да усесться в теплый уголок. Паршивое дело, если «подчищалка» под боком.
Для финна настал тяжкий час — когда ты всем сыт по самое горло. Хотя он прибавил было, сейчас снова сдает, корчится, хватается за живот, не сводит глаз с автобуса. Наступает миг, который он не раз проклянет потом, но… поздно. Он будет ругать себя слабаком и трусом, сейчас же всё его «я» жаждет во что бы то ни стало прекратить эту изнурительную борьбу.
