— Поосторожнее нельзя? — хмуро спросил крепко сбитый низкорослый мужик.
— Извини.
— Ой, вы же мне на ногу наступили!
— Простите, мадам, не хотел.
— Ты что, трахнутый? Куда прёшь? — возмутилась какая-то бочкообразная тётка. Связываться с ней было глупо.
— Уймись, бабуля, — попросил он, оттирая её в сторону.
— Бабуля! — передразнила она, отворачиваясь. И тут заметила женщину, которая следовала в его кильватере. Ей тоже нужна была эта остановка. На женщину-то тётка и обрушила всю свою неведомо откуда взявшуюся злобу.
— Ты здесь не пройдёшь, — сообщила она дрожащим от ярости голосом.
Женщина даже опешила от такого заявления: сразу на «ты» и с места в карьер.
— Как это я не пройду? — спросила она. — Что же мне, дальше ехать?
— Ехай. А здесь не пройдёшь. Или вон, иди в другие двери.
— Там вообще не пробиться…
— А моё какое дело?!!
— Уймись, бабуля, — ещё раз попросил Крюков, обернувшись. — Ишь, партизанка: «No pasaran!» Проходите, пожалуйста.
— Спасибо.
Женщина кое-как протолкнулась мимо клокочущей от злобы ведьмы (та на прощанье угостила её локтем в бок), и они вывалились из автобуса на улицу. В спину им понеслись проклятия, и только захлопнувшиеся дверцы оборвали этот бесконечный поток ненависти.
— Спасибо, — повторила женщина, робко коснувшись его локтя. — Не знаю, что бы я без вас делала. Впервые вижу такое чудо.
— Да. Редко попадаются хуже.
— Кошмар… У вас спичек нет?
Он вытащил коробок, чиркнул, прикрыл огонь, и туда, в его широкие ладони, она погрузила лицо, словно птица, берущая корм с руки; дрожащая бледная сигарета после нескольких попыток наконец задымилась, а женщина жадно втянула дым, боясь, что хоть малая часть его бесполезно рассеется в воздухе. Она передёрнула плечами, на мгновение закрыв глаза, и вот из её лёгких вместе с дымом исторгся какой-то тяжкий полустон-полувздох.
— Еос-споди, — выдохнула она.
Похожа на пичугу, снова подумал Крюков. Брюнетка, причёска типа «воробьиный выщип», сама невысокая, лёгкая, почему-то не по погоде одета в облегающий брючный костюмчик — вот-вот, взъерошив перья, унесёт её порывом ветра. Общая беззащитность, нервность фигуры, готовность к тому, что оскорбят — и никто не поможет. Конечно же, на неё мгновенно находится злодей. И Крюков, удивляясь себе, расправил плечи, натянул на лицо маску полного спокойствия и уверенности, в движениях его даже возникло нечто покровительственное. Но хотя это была только маска, он вдруг понял, что чувствует себя рядом с этой женщиной настоящим. Самым настоящим! Маска быстро приросла к его коже, став полноценной частью тела. Снять её теперь он не мог. Он и ростом словно стал выше, приподнялся над землёй…
