– А я думала, ты будешь дразниться до утра, Дон Корлеоне!
– Увидишь, глупая, что я сделаю с тобой до утра, – пригрозил Николай, и Маша вздрогнула от скрытой угрозы в его словах. Такой многообещающей угрозы. Маша продолжала улыбаться, глядя на то, как Николай сбрасывает с себя последние детали одежды, но улыбка перешла в изумление, когда Маша увидела стоящий, как кол, член, напряженный и полностью готовый к атаке. Николай с наслаждением смотрел, как меняется выражение Машиного лица. Затем, не говоря ни слова, он склонился к ней и сильными, не допускающими возражений движениями рук раздвинул ее ноги в стороны. Маша вскрикнула, но Николай не обратил внимания на ее слабый протест. Его лицо потемнело, взгляд стал тяжелым и острым, опасным, как оголенный провод. Николай прижал Машу своим телом к кровати, чуть оставив места, приподнявшись на локтях.
– Ты тяжелый, – прошептала Маша, извиваясь и пытаясь выбраться из-под мужского тела.
– Наивная, ты думаешь, я тебя выпущу – теперь? – улыбнулся он и склонился к Машиному лицу, целуя ее сначала в губы, а затем проведя языком по ее нижней губе, по подбородку, по шейке. Одновременно Маша почувствовала, как твердый, почти каменный член упирается ей между ног, ища заветный вход. – Расслабься, девочка.
– Будет больно? – спросила Маша, невольно пугаясь того, что сейчас будет. Он слишком большой, как он поместится – там? Она помнила, что как-то это получалось, но теперь ей казалось, что это просто невозможно.
– Хочешь, я остановлюсь? – спросил Николай, вздыхая. Маша замотала головой и подалась бедрами вперед. Все, что угодно, но только не это. Не останавливайся. Не уходи. Не оставляй меня хотя бы сегодня, не в эту ночь. Я постараюсь, я буду смирной, буду терпеть. Маша вскрикнула, когда до предела напряженный член прорвался внутрь и заполнил ее тело. Николай старался действовать медленно и осторожно, но держать себя в руках было почти невозможно. Сам вид нежной перепуганной девочки, лежащей под ним с раздвинутыми в стороны длинными ножками вызывал такую бурю внутри, требовал всего самого мужского, что было в его природе.
– Ты такая тугая, такая сладкая, – простонал он, и эти слова мгновенно вызвали ответный пожар там, где продолжалось сражение полов. Ее тело хотело быть захваченным, Маше так нравилась эта грубая сила, и, в конце концов, она перестала сопротивляться и бояться, она уже приняла свою участь и с упоением отвечала на осторожные движения Николая встречным движением бедер.
