— А где Ифли? — спросил тот.
— Сидит у костра — доедает свою порцию сладкого.
— Ясно…
Некоторое время они сидели молча. Хэур — сцепив кисти в замок и уперев локти в согнутые колени, Моав — в своей любимой позе — за ним, крепко прижавшись к его голой спине. Запрокинув голову, Сигарт наблюдал, как по небу бегут пушистые облачка. Вокруг было тихо-тихо, слышно было только, как ветер играет в верхушках деревьев, да веселую перепалку щеглов. Но звуки лесного покоя не радовали хэура: весь мир вмиг перевернулся для него, и то, что казалось незыблемым, пошатнулось, подобно старому дому. Жизнь рыси — жизнь без выбора — так говорили в горах севера. Но Моав — у нее ведь был выбор, и каким же странным он оказался!.. Сигарт задумался. Смог бы он бросить на чашу весов свое сердце и свою жизнь? Он не знал ответа, а эта маленькая эльфа, похоже, знала…
— Скажи, ты очень скучаешь по дому? — не поворачивая головы, спросил он. — Там ведь остались те, кто тебе дороги…
Отвлекшись от облака, он быстро посмотрел через плечо на Моав: она молчала, глядя прямо перед собой. Счастливое выражение стерлось с ее лица: казалось, в ее душе идет какая-то борьба.
— Тот, кто мне дорог, всегда рядом со мной, — каким-то бесцветным голосом ответила она, — а больше мне ничего не надо.
Хэур скривился.
— Ну почему ты все время лжешь?! Я же видел, как ты обрадовалась этим сладостям! Я устал от твоего вранья. До смерти устал.
Моав отвернулась — казалось, она сейчас заплачет.
— Прости… — прошептала она. — Умоляю, не спрашивай меня больше ни о чем!..
Сигарт снова поднял голову к небу — он так и знал, что она, как обычно, не скажет ничего конкретного. Он только снова расстроил ее, и снова зря…
— Иногда мне кажется, что с той ночи, когда я лежал в лунном колодце, прошла целая вечность, — устало сказал он.
Моав подалась вперед и, обвившись вокруг него, крепко прижалась к его плечу. Сигарт провел ладонью по ее мокрым волосам.
— Ну, чего же ты плачешь?..
— Потому что я уже не понимаю, где правда, а где ложь, — с испугом прошептала она, поднимая на него огромные синие глаза. — И от этого мне становится страшно!
Хэур ласково погладил ее пальцем по щеке.
— Не бойся, Кузнечик — я вот уже давно этого не понимаю, и как-то живу с этим…
Он легко поднял ее с земли, усадил подле себя и с довольным рычанием зарылся лицом в тонкие белые волосы.
— Ты так вкусно пахнешь! Я и не знал, что так бывает. Это все эльфы пахнут цветами?
Моав рассмеялась — испуганное выражение мигом сбежало с ее скуластого личика, грусти — как не бывало.
