Володя быстро взглянул на нее и поразился, с каким ясным, безмятежным лицом она лжет. Она смотрела на него прямо, и он не выдержав этого ее ясного и теплого взгляда, опять опустил глаза в пол.
— Я, конечно, отругала ее — нужно было спроситься у меня. Но я не вижу в этом ничего особенно ужасного Они там выпили одну бутылку шампанского одну на всех и просто перекусили…
Володя взял свои книжки и приготовился уйти. Ему очень хотелось уйти, но он не знал, как это вежливо сделать. А Ия Львовна опять заговорила с ним мягко и задушевно.
— Скажите, Володя, — сочувственно проговорила она. — У вас, наверное, нет близких друзей?
— Почему же?.. — запнувшись, пробормотал он. — То есть очень близких… А так есть…
— Я это к тому, — и в задушевности ее тона проскользнула какая–то мстительная нотка, — что вы немного резкий и нетерпимый по характеру мальчик. А надо быть мягче, снисходительней к друзьям… Ну, что ж, приятно было с вами поговорить, — сказала она, заметив его явное движение встать. И встав первой сама, протянула на прощание руку.
— Мне тоже… — пробормотал он и машинально хотел протянуть свою, но тут почувствовал, что правая ладонь испачкана чем–то липко- влажным и, просто буркнув «до свиданья», опрометью выскочил за дверь..
На улице он разжал кулак и увидел на ладони растаявший, превратившийся в темно- коричневое месиво кусочек шоколада, которым угощала его Ия Львовна. Со слезами злости, досады и стыда он брезгливо стряхнул этот шоколад и носовым платком стал яростно тереть руку.
После той памятной ссоры на озере, а теперь еще и после этого разговора с Ией Львовной, Володя решил, что все кончено, Галя потеряна для него навсегда. Он не стремился ее увидеть, наоборот, почти избегал. Это было нетрудно, ведь занятия в школе кончились, а на стадионе он редко бывал — тренировался по большей части один.
Вспоминая ту поездку на озеро и ночь при луне, он чувствовал, что не совсем правильно себя вел. Он хотел от Гали, чтобы она стала иной, чтобы чувствовала как он и понимала его с полуслова, но откуда взяться всем этому, если они еще так мало знали друг друга. И насчет Заикина он, пожалуй, преувеличивал. Пусть приехала она с футболистами, но целовалась–то на озере с ним. Ну, предложили ей знакомые ребята прокатиться на «москвиче» на озеро, так что же ей отказываться и дома скучать? Думая так, он уже оправдывал Галю и во всем обвинял себя. Но тут вспоминалось, что ведь она с этими типами в ресторан ходила, а матери соврала, будто была с Володей в театре, что тогда на озере она все–таки ушла с ними, хотя он просил ее остаться. И опять все рушилось, не получалось, что Галя такая уж невинная, и снова горькую обиду, разочарование испытывал он. Так он и мучился в сомнениях, тоскуя без Гали, но не решаясь и встретиться с ней.
