– А они не говорили, как на это реагируют местные власти? – спросил он, приглушив голос, поскольку рядом было немало посторонних ушей.
– Говорили… – кивнув, тоже вполголоса произнес Райнуллин. – Против этих потрошил проводили даже войсковую операцию. Сейчас эти уроды малость поприжали хвосты, а то, говорят, прямо средь бела дня похищали людей, и больше их уже никто не видел. Ну а на полицию местные не надеются. Там восемь из десяти связаны с самыми разными криминальными группировками.
Во время их разговора появились и все остальные члены команды Бориса. Подошедший к нему Василий Кипреев, недовольно сопя, хмуро поинтересовался:
– Дед, а это что за «большие китайские маневры»? С какого-то хрена меня перевели на другой участок. А там – одни бабы, треть состава которых озабочена до полного беспредела… Что за ерунда?
– Кипр, не кипятись, – тронул его за плечо Дельшат. – Это я попросил, чтобы меня перевели в какое-нибудь спокойное место. Дед походатайствовал перед Ндангу, и тот нас поменял. А что случилось? Тебе-то чем там хреново? Это же твой любимый контингент – молодые женщины, самый цвет. Или все оказались морально стойкими и тебе ничего не перепало?
Василий окинул Райнуллина укоризненным взглядом:
– Хан, ты издеваешься? «Не перепало»… Утром только пришел, одна уже скачет на всех парах… – Он повернулся к Гаврилину и с просительными нотками в голосе буркнул: – Дед, махнемся, не глядя? Я – на твой участок, ты – на мой. А?
– Да не вопрос… – пожал плечами Борис. – Только вот ведь какое дело-то! На моем участке озабоченные тоже имеются. Поэтому мне пришлось подстраховаться, рассказав им про то, что когда-то рядом со мной разорвалась мина и с той поры с женщинами я не дружу.
Парни за исключением Кипреева дружно рассмеялись. Долгунов, вскинув вверх большой палец (классный сюжет!), тоже включился в обсуждение этой темы:
– А я своим рассказал, что у нас дома водятся особые осы, которые жалят, и от этого происходят параличи. Ну вот, меня в детстве одна ужалила, куда не стоило бы, и с тех пор у меня стойкий паралич. Все, красавицы, порадовать нечем.
– Блин! А что же мне теперь делать? – поскреб пятерней затылок Василий. – У них же, говорят, отказать женщине – жуткий моветон. Кровная месть! Ешкин кот! Дед, а может, я тоже «заболею»? А?
– Хорошо, «болей»… – согласно махнул рукой Гаврилин.
В этот момент рядом с ними послышался чей-то знакомый голос. Оглянувшись, он увидел вчерашнего собеседника Василия – Станислава Мистецкого. Приятельски улыбнувшись, тот поздоровался по-английски:
