Лоренцо молчал.
– Как, по-твоему, Господь на это ответит? Ты думал об этом, когда брал деньги, а, Лоренцо? «И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну»[11].
Лоренцо быстро развернулся и зашагал в противоположном направлении, назад, к городу. Эдди догнал его и схватил за рубаху в районе плеча. Лоренцо вырвался и продолжил путь. Потом вдруг резко остановился и направился к трейлеру.
– Ты куда? – закричал Эдди. – Не смей туда входить, слышишь?
Лоренцо поднялся на крыльцо и вошел внутрь. Эдди взбежал по ступеням вслед за ним, но остановился у самой двери.
– Немедленно выходи! – Опасаясь, что негодяй нападет на него, заходить в трейлер он не решался. – Вор! Вот ты кто! Самый настоящий вор! Сейчас же выходи из моего дома, или я вызову полицию!
Из кухни послышался шум. Судя по звукам, индеец выдвинул и швырнул на пол ящик со столовыми приборами.
– За нанесенный ущерб ты заплатишь! Все до последнего цента!
Снова раздался грохот. По кухне разлетелась еще какая-то домашняя утварь. Эдди всем сердцем рвался в дом, однако его удерживал страх. Хорошо еще, что индеец прошел в кухню, а не в спальню, где стоял драгоценный компьютер.
– Выходи, я тебе говорю! Несчастный алкоголик! Человек-паразит! Сор в глазах Иисуса! Я все расскажу твоему надзирателю, и ты отправишься обратно в тюрьму! Я обещаю!
Лоренцо внезапно возник на пороге с большим кухонным ножом в руке. Эдди попятился назад и сошел по ступеням вниз.
– Лоренцо. Нет.
Индеец остановился на крыльце, слегка покачиваясь, щурясь в лучах вечернего солнца и размахивая оружием. Спускаться он как будто не собирался.
– Брось нож, Лоренцо, – произнес Эдди. – Брось, кому говорят!
Индеец опустил руку.
– Брось сию секунду. – Эдди заметил, что крепко сжатые вокруг рукояти пальцы навахо немного расслабляются. – Брось, или Иисус покарает тебя!
Из груди Лоренцо вдруг вырвался вопль ярости.
– Да имел я твоего Иисуса в задницу! Вот так! – Он с таким остервенением пронзил ножом воздух, что чуть не потерял равновесие и не шлепнулся с крыльца.
Ошарашенный Эдди подался назад.
– Да как… ты… смеешь… столь гадостно… богохульствовать? Ты больной… погрязший в грехах человек! И будешь гореть в аду! Сатана! Ты… – Голос Эдди оборвался. Он задыхался от негодования.
Лоренцо засмеялся сиплым бесстрастным смехом. Он стал неистово размахивать ножом, будто упиваясь ужасом Эдди.
