— Какая разница, Гейб? Она нам этого уже не расскажет. И любое мое предположение останется лишь предположением. К тому же это не твое дело.
— Мое, если связано с Джессой. — Он погладил Кэт по щеке, переходя на шепот. — И если связано с тобой. Потому что теперь это касается и меня.
Кэт соскользнула с кровати и начала оглядываться по сторонам в поисках одежды, но поиски успехом не увенчались. Тогда она подошла к гардеробу и достала оттуда темно-коричневый халат Гейба, пояс которого затянула в тугой узел на талии. Он был ей слишком велик, и от этого она казалась еще более беспомощной и уязвимой.
— Давай не будем больше об этом говорить, — предложила Кэт.
— Ты не собираешься говорить мне правду. Поэтому ушла из постели.
— Ладно. Я не хочу рассказывать правду, хотя и рассказывать там не о чем. Кроме того, мы ведь не женаты.
— А это скоро изменится.
— Ты о чем?
— Я забронировал частный перелет в Сан-Франциско. Завтра рано утром мы улетаем. Я уже договорился с Матильдой, которую мы заберем по дороге. Можем заехать к тебе в отель, чтобы ты собрала сумку. — Гейб слез с кровати, подошел к Кэт и дотронулся до воротника огромного халата. — Через два дня ты станешь моей женой. И тогда мы вернемся в кровать и снова обсудим начатую тему. Ты объяснишь мне каждую деталь подробно. — Он наклонился к ее губам. — Даже если для этого мне придется держать тебя пленницей в спальне.
И Гейб закрепил свое обещание — или угрозу — жарким поцелуем, который вновь пробудил безумное инферно страсти.
Кэт сидела в кожаном кресле частного самолета, уносившего их в Сан-Франциско, и рассеянно смотрела в иллюминатор. Гейб был очень внимателен к Матильде, предоставив в ее распоряжение небольшую спальню на борту самолета, чтобы долгий перелет не сильно ее утомил.
Кэт искренне надеялась, что правда о романе с Бенсоном — точнее, его отсутствии — изменит отношения в лучшую сторону. Но случилось прямо противоположное. Гейб перестал быть игривым мужчиной, который ловко затащил ее в постель. И перестал быть страстным любовником. Более того, казалось, его главная цель также отошла на задний план. Перед ней сидел мужчина, которого она не знала, полностью погруженный в свой собственный мир. И она не знала, как приоткрыть в него дверь, как снова достучаться до Гейба, который сделал ее первый сексуальный опыт столь потрясающим.
Откуда появилась глубокая грусть и боль на его лице? Неужели его так расстроило то, что она оказалась девственницей? Что-то не сходится. Конечно, это может быть связано с его ответственностью, стремлением защищать женщин. Но это никак не оправдывает спешки с браком.
