— Уже утро? — спросила она хриплым голосом.
— Закат.
Она мягко рассмеялась:
— Я не засну сегодня вечером.
— Могу предложить массу полезных занятий, — поддразнил он.
— Даже не сомневаюсь.
Вот она и вернулась. Колючая, ироничная, хотя и не до конца еще проснувшаяся.
— Нам надо поговорить.
Кэт напряглась, глядя на него с привычной враждебностью:
— О чем?
— Посмотрим… О жизни. О смерти. О налогах. — Гейб выдержал паузу. — О том, что ты была девственницей. Объясни мне это, Кэт.
И хотя ее теки вспыхнули алым огнем, Кэт продолжала не мигая смотреть на Гейба с вызовом во взгляде.
— Я бы предпочла ничего не объяснять.
— А я предпочел бы услышать объяснения. Более того, боюсь, мне придется настаивать. И поскольку ты сама предложила всегда говорить честно в постели…
— Черт. Постельная честность должна была защищать меня, а не наоборот.
— Да, тебе не повезло. Как так получилось, что после романа с Винтерсом ты оказалась в моей постели девственницей?
Она повела плечами:
— Чудо?
— Или у тебя не было с ним романа.
— Это тоже вариант. — Все ее тело сжалось в один напряженный комок. Она снова защищалась, и это читалось во всем. — Если помнишь, я именно так всем и говорила.
— Но тебе никто не поверил. — Гейбу было очень сложно осознать, что все так обернулось, учитывая тот факт, что он принимал непосредственное участие в подписании ее приговора.
— Все улики были против меня.
— Винтерс заявил, что ты пыталась соблазнить его.
— Да.
— Но почему он тогда был так дружелюбен к тебе сегодня в ресторане? — Этот простой вопрос начинал сводить Гейба с ума.
— Возможно, он понял, что меня подставили.
— Но кто?
Ее губы сжались, а на лице заиграла самая разнообразная гамма чувств. Злость. Обида предательства. Разочарование. Боль.
— Ты сам знаешь, Гейб. Просто не хочешь этому верить. Никто не поверил мне. Даже бабушка.
Внезапно Гейб осознал, что он ни разу не вспомнил о Джессе. Он не чувствовал ни сожаления, ни сочувствия, не пытался их сравнивать. Он даже не испытывал угрызений совести. Но теперь ее тень пронеслась между ними арктическим ветром.
— Она была моей женой. Ты просишь меня поверить…
— В то время она не была твоей женой, — отрезала Кэт. — И я ни о чем тебя не прошу. Мне наплевать на то, верят мне или нет. Я пережила унижения, пережила то, что меня назвали шлюхой. Обвинили в том, что я украла жениха кузины. В том, что это уничтожило репутацию Бенсона, не говоря уже о его планах на кресло в сенате.
— Я что-то не понимаю, Кэт. Зачем Джессе было подставлять вас обоих? Не вижу в этом смысла.
