— Простите меня, святой отец, ибо я согрешила, — так начался мой разговор со служителями Церкви Лучезарного Света. Я всеми правдами и неправдами откладывала его, пока они не заявили, что лару Зертиш силой держат во дворце. Тогда уже Айрдгал попросил меня "излить душу" одному из них, потому что этот конфликт сейчас ни к чему. Я скрепя сердцем согласилась, и теперь сижу напротив одного из святых отцов в полупустой комнате. Голые стены и простой деревянный стол и стулья в ней вдохновения не добавляли, а скорее вносили свою лепту в мое отношение к этой ситуации. Я чувствовала, будто нахожусь в пыточной, а отец Парис подносит ко мне раскаленное железо, чтобы узнать все тайны. Поэтому‑то "беседу" со служителем я начала с просьбы о прощении. Все люди грешны, а женщины вдвойне. Именно так думают все священники вошедшие в "посольство" Церкви Лучезарного Света в Вечных скалах. Меня до сих пор мучило любопытство, как удалось Ламеру III пропихнуть к гномам аж целый десяток своих слуг. Но приходилось прятать не только свой интерес, но и истинные мысли от них. Портить отношения с церковниками не входило в мои планы. Проще показать себя смирной и благовоспитанной ларой, боящейся любого шороха, и уж тем более гнева Лучезарного. Судя по удовлетворенной улыбке отца Париса моя тактика была правильной.
— Дочь моя, нет безгрешных людей в этом мире, — мягко заметил старик. Я тяжело вздохнула, соглашаясь. Разговор по душам с кем‑то не был самой сильной моей стороной, тем более с незнакомцами. Я искренне не понимаю, зачем мне делится с чужим человеком своими переживаниями. Не верю, что так мои слова быстрее дойдут до Бога. Если Лучезарный пожелает услышать смертных, то ему не будут нужны посредники. Но свои мысли я оставила при себе, зачем дразнить медведя, тыкая палкой в его берлогу. Пусть служители спят спокойно, на их предназначение я не покушаюсь.
Я посмотрела на отца Париса. Старик напоминал мне куницу: тонкое и худое тело, быстрые движения, хищная улыбка и взгляд охотника. К таким людям я никогда не поворачиваюсь спиной.
— Святой отец, — мягко начало говорить я, — может, отложим разговор о моих ошибках на более позднее время. Все‑таки суд над благородной Биар состоится через пять часов, — в моем голосе был слышан упрек.
— Лара Зертиш! — возмущенно воскликнул Парис. — Суд над девицей Биар не должен помешать спасению вашей души!
— Еще бы, — хмыкнула я.
— Что вы имеете в виду? — вежливо спросил меня он. Я бы поверила в сострадание священника, если бы не глаза, они выдавали его. Таким взгляд обладали только братья из Карающего Света. Передо мной был дознаватель, облаченный в сутану. Мне нестерпимо захотелось сделать ему очень больно, даже пришлось сжать руки в кулаки, так, чтобы ногти впились в ладони. Лицемерие. Ненавижу людей, живущих ложью и притворством. Сделав над собой усилие, постаралась спрятать эмоции. Почти все церковники умеют считывать чувства, ни к чему моему собеседнику видеть нечто большее, чем я желаю ему показать. Пусть ощущает лишь покорность и смирение "юной девы".
