— То, что происходит с нами, кажется мне не менее невозможным. Ты же сам сказал, что наши загривки в пасти у Йер-Су.
Наран зажмурился и помотал головой. Там, казалось, осталась какая-то мышиная косточка, которая грохотала и распугивала таким образом все мысли.
— У меня сейчас от твоих речей второй глаз лопнет.
Урувай достал из воздуха следующую неведомо откуда взявшуюся мысль. Он сел на землю и растерянно сказал:
— Получается, сейчас не происходит ничего.
— Почему?
— Потому что не появляется новых преданий. Те, которые умею рассказывать я, рассказал мне мой дядя. А ему — его дедушка передал вместе с нашим семейным морин-хууром. Слово в слово, все шесть штук. И если ты будешь уговаривать меня добавить туда что-нибудь от себя, — пухлые руки сжались в кулачки, — я не соглашусь. Мне дорога моя память о деде. Не знаю, в его время ли происходили все эти события или ему их рассказал какой-нибудь предок. Скорее всего, и то, и другое. Но я буду петь эти сказки деткам так, как пели их мне, чтобы не загрязнять их умы неправдой.
Наран отвлёкся от работы.
— Ты не пробовал сочинять свои истории?
Урувай взглянул на него снизу вверх.
— Как же их сочинять, если сейчас ничего не происходит.
— Происходит. Мы же сели на коней и отправились в путешествие. Расскажи историю, как мы решили превратиться в животных.
Друг хотел что-то сказать, но застыл с открытым ртом. Глаза его были, как дыры в большом земляном муравейнике, и Наран видел, как там происходит какая-то работа: таскают маленькие букашки соринки и палочки.
— Ты разве не ради этого весь этот разговор затеял?
— Нет. Я затеял его… просто, чтобы затеять. Не знаю, с чего, — Урувай с виноватой улыбкой посмотрел на Нарана. — Эти мысли просто вылезли у меня из головы наружу. И всё. Как рога. А… какой там будет конец? В нашей сказке?
— Конец? Ну, не знаю. До конца ещё далеко. Начни сначала, а конец, как ты говорил, подскажет Тенгри. Или Йер-Су.
— С чего же начать? С самого рождения? Нужно рассказывать, как мы с мальчишками играли в охотников? И как меня называли белым червём? Мне бы не очень хотелось…
— Ты же собираешься рассказывать не про то. Мы отправились в путешествие, помнишь? Вот с этого и начни.
— Ага, — Урувай в крайнем нетерпении пробовал нарисовать что-то кончиком прутика-хлыста на земле. Мешают одинокие травинки, и он, раз за разом прерывая своё занятие и закусив губу, пытался их выдрать. Видно, как изнутри его распирает идея сочинить собственную сказку, просится наружу и, того и гляди, хлынет наружу через нос. Странно, что такая не приходила ему раньше. — Значит, вот мы выезжаем из аила, и нам голодно, и хочется кушать…а… нужно же рассказать про твоё прощание в общем шатре. Ой, сколько людей! Как я всех их изображу?
