— Тяв?
Урувай разглядывая его, склонил голову на бок.
— Что за шаманская лиса тебя укусила?
— Тяв-тяв.
— Немного не так. Теав, — изобразил Урувай довольно правдоподобно. Виляя задом, сполз с лошадиной спины на землю и собрал оба повода себе под мышки. — Теав-теав. Попробуй растягивать звуки. И не тявкай басом: голоса у лис нежные, как у куропаток.
Наран повертелся вокруг своей оси, словно пытаясь догнать невидимый хвост. Повторил:
— Теав-теав.
Лошади заволновались и потянули друг друга в стороны, как будто две своенравных жены. Урувай грустно сказал:
— Ну вот, хорошо. Мне остаётся тогда только быть сайгой.
— Отличная мысль! — поддержал Наран, стараясь не выходить из образа. Голос был высокий и певучий, а одежда на спине вздыбилась, как будто под ней был настоящий меховой загривок. — Попробуй!
— Тебя не понятно, — ещё больше погрустнел Урувай. — Ты говоришь по-лисьи.
Наран не без усилия вспомнил, каким образом цеплять на язык сложные человеческие слова. Повторил.
— Какая же из меня антилопа?
— Слегка упитанная. Но это ничего. Давай же!
Он вновь затявкал и бросился в кусты, виляя задом и низко припадая к земле. Где-то далеко впереди поле выстрелило в небо пучком стрел — стайкой зябликов.
Урувай с обречённой миной наблюдал, как качается трава, как будто там, у самой земли бегает новорожденный ветерок, после чего связал поводы коней вместе и сам опустился на четвереньки. Выпрямил руки и ноги и сделал первые неуклюжие прыжки. Земля опасно шатнулась, потом вдруг перекувыркнулась, и небо внезапно оказалось внизу, прямо под «копытами».
Наран, устроившись в густой траве в сторонке, поджав под себя конечности и выставив наружу нос, наблюдал, как приятель, словно большая, набитая пухом подушка, вновь перекатился на ноги. Стал считать вслух:
— Первый удачный прыжок. Молодец! Давай ещё. Второй удачный прыжок… тебе не кажется, что эта одежда слишком неудобна для животных?
— Что?
Слово на человечьем языке подкосила ноги новорожденного сайгака, и он вновь свалился.
— Раздевайся. Выползай из своей шкуры. Она тебе только мешает.
Урувай послушался. Пыхтя, растянул пояс и остался только в исподнем. Выгнув дугой спину, он сосредоточенно совершал один прыжок за одним.
— Эй, сайга! — крикнул Наран. — Кажется, время завтракать. Ты голоден, как дикий зверь.
Друг остановился, согнув ноги для очередного прыжка. Прислушался к голосу своего живота, а потом радостно развернулся в сторону, где осталась лежать в траве еда.
