Я не хотела говорить резко, но так получилось — чувствую, к моему тону примешивается сарказм. «Тон злобной профессорши» — называет его Франко.
Хорошо, что не сорвалась с языка какая–нибудь гадость про его гостеприимную южную семью. Со мной такое бывает, но ссориться с Лео я совершенно не намерена.
Его взгляд упирается в мой. Он не отводит глаз, и я вижу, что они улыбаются.
— У вас в Италии? А ты разве не итальянка?
Нечасто со мной обращаются так, как Лео.
— Я не знаю, кто я, кем себя ощущаю. Слава богу, что ощущаю себя живой.
Лео молчит, и мне это нравится.
Смотрит на меня, потом роется в карманах, достает пачку сигарет и протягивает мне одну.
— Спасибо, сейчас не хочется.
Мне приснился Майо. Мы были детьми, и он был моим братом. Он писал какое–то слово на дорожке, посыпанной гравием, в болонском парке «сады Маргариты», где я часто играла после школы. Это было какое–то иностранное слово, и я его знала, но во сне никак не могла прочитать, потому что была слишком мала.
У меня затекла шея, потому что я уснула на жестком валике дивана, но продолжаю лежать неподвижно, стараясь вспомнить, буква за буквой, то слово на дорожке в парке. Однако оно исчезло. И тут я замечаю, что на меня смотрят пять пар глаз.
На всех стенах — Наполеон и Жозефина с загадочным выражением лица. Прямо над пианино — профиль Жозефины, ее большой черный глаз миндалевидной формы внимательно меня рассматривает. У нее белейшая кожа, лицо и руки молочного цвета, а глаза и волосы черные как смоль. Как у Майо и как у меня. На шее у Жозефины тонкая бархатная ленточка, волосы расчесаны на прямой пробор и уложены на затылке в прическу; платье с глубоким декольте, очень светлое, кажется, светлее, чем кожа, ниспадает от груди складками. Может быть, это муслин или такая легкая, воздушная ткань, которая называется газ. Мне бы как раз подошло — вместо брюк на резинке, которые я ношу последнее время, когда вырос живот, — широкое платье с высокой талией, под грудью.
Было бы чудесно показаться в таком виде Лео, когда он приедет сюда. Но когда? Я в Ферраре уже три дня. Смотрю на часы в телефоне, который положила на столик, — проспала два часа. Сейчас пять, и нам бы не помешала чашечка кофе, Ада!
В четыре звонил Франко. Странно, отец никогда не звонит мне. Перезваниваю, но он не отвечает. Наливаю из крана воды в стакан — невкусная. Может, это вода из По? Умываюсь, причесываюсь, осматриваю свой скудный гардероб — серый свитер и черный свитер. Хочу такое же платье, как у Жозефины! Немедленно! Все, решено, весна настала.
