Дерьмо, отстой… мне приходит в голову, что Микела и сейчас разговаривает как подросток.
— А ты… — я затрудняюсь сформулировать дальше, — ты, наверное, очень переживала из–за всей этой истории?
— На тебя влияют не события, а то, как ты к ним относишься. Я… всегда была позитивной. Возможно, поверхностной, согласна, но никогда не позволяла другим разрушить меня. Даже тем, кого люблю.
— А Альма — позволяла?
— Альма… Альма — сложный человек. Она очень умная. Я не такая, — говорит Микела, подмигивая мне.
Трактирщица с зелеными глазами приносит нам большую миску аппетитного салата и поднос с мясной нарезкой.
— Хлеб из пекарни в Остеллато, на материнской закваске, — говорит она, обращаясь ко мне.
Действительно очень вкусный хлеб.
Хорошо бы прийти сюда с Лео. Или с Луиджи.
Улыбаюсь. Ловлю довольный взгляд Микелы: она из тех, кто рад, если ты улыбаешься.
— Какие отношения были у Альмы и Майо? — спрашиваю я. Микела задумчиво жует хлеб с колбасой.
— Они были… как близнецы. Не разлей вода. Все время вместе. Только решала все Альма. Думаю, это она посоветовала ему поцеловать меня на одном празднике, потому что я ей нравилась.
— А ты не ревновала?
— Нисколько. Альма мне тоже нравилась. Она давала мне интересные книги. Мы ходили в кино втроем и первые косяки тоже курили вместе. Нам было весело. Три — хорошее число для компании подростков. Утопическое представление об идеальном обществе.
Интересно, как Микела в роли матери? У меня такое впечатление, что она во всем видит только хорошее.
— Ты сказала, что у них дома была странная атмосфера, объясни, пожалуйста, как это?
— Не то чтобы странная, но какая–то не такая. Их родители не состояли ни в феррарском купеческом клубе, ни в теннисном клубе Марфиза. У них не было абонемента в городской театр. При этом они были людьми состоятельными, не чета моим. Мать работала в аптеке, а отец был землевладельцем. И дом у них был красивый. Но они жили как–то обособленно, ни с кем не общались.
Салат восхитительный, ароматный и хрустящий, кажется, прямо с грядки.
Из садов, которым пятьсот лет, как сказала Микела.
— Кофе, десерт? — спрашивает хозяйка, убирая тарелки.
— Два кофе, спасибо, Эноэ, — отвечает Микела. А потом, когда Эноэ уходит на кухню, добавляет шепотом: — Здесь все замечательное, кроме десерта… если хочешь, за десертом зайдем к Изабелле.
— А откуда Изабелла знает комиссара Д’Авалоса? — решаю я воспользоваться моментом. Меня разъедает любопытство, а Микела кажется такой открытой и непосредственной — так она сказала про Майо, что я не могу удержаться.
