— Папа, он уже давно ничего не ест! Как ты раньше не замечал?!
Отец посмотрел сначала на меня, потом на Майо, потом перевел взгляд на маму.
— Что происходит? Ты заболел, Майо? Франческа, скажи мне правду.
И мама наконец–то произнесла:
— Джакомо… У Майо проблема, наркозависимость… но мы справимся. Я как раз ищу общину…
Майо попробовал улыбнуться и сказал:
— Простите, мне очень жаль. Все не так плохо, просто я действительно не голоден.
Он чесался. От него несло табаком и еще чем–то прогорклым. Он был под кайфом, и я знала, что он страдал от этого, но не так, как я.
Ему было наплевать на всех нас.
Отец встал из–за стола, подошел к Майо сзади и обнял его за плечи.
Майо остался сидеть: напряженная спина, неподвижное лицо.
Отец плакал, сжимал его плечи.
— Простите меня, — сказал он.
Потом ушел в свою комнату и упал на кровать.
Я не поняла, за что мы должны его простить, но я ненавидела его, ненавидела их всех. Маму — за то, что она ничего не сказала, и отца — за его слабость.
Почему они не рассердились, не заорали? Никто не защитил нас. Никто не защитил меня.
Это был последний раз, когда мы собрались вместе.
Не знаю, о чем разговаривали родители в тот вечер, но полоска света под дверью в их комнате оставалась допоздна. Я представляла себе маму, утешающую отца.
На следующий день была суббота, утром я ушла в школу, мама — в аптеку, отец — на собрание сельхозкооператива. Майо спал до обеда. Домработница сказала, что он проснулся, выпил чаю с печеньем и куда–то пошел. Больше мы его не видели.
— Она тебе рассказала?
Мы сидим с папой в «Диане», его любимом ресторане на виа Индипенденца.
— Да. Ты знал?
— С тех пор, как ты забеременела, она только об этом и думает. Она уверена, что раньше этого делать было нельзя.
Длинноносый официант приносит тарелку с пармезаном и нарезанной кубиками мортаделлой. Он совсем седой, я помню его с детства — красивый мужчина, всегда любезно улыбается, но имени его не знаю. Спрашиваю у отца.
— Понятия не имею, как его зовут. А зачем тебе?
— Просто так. Почему же Альма не могла рассказать мне раньше о брате и обо всем остальном? Чего она боялась?
Я часто зову родителей по именам: Альма и Франко — привыкла с детства, когда слышала их обращение друг к другу. Что интересно, так часто делают единственные в семье дети.
— Чего боялась? Многого. Тяжело узнать, что твой дед покончил с собой, а дядя без вести пропал.
— Тебе никогда не приходило в голову, что я должна об этом знать?
