— Отнес, отнес. — Игорь смахнул слезу. — Завтра утром отправят — и копию вам на стол.
— А чего веселитесь?
— Да тут один… — Левинсон звучно высморкался. — Представляешь, приходит в суд мужик, подает заявление на Мосэнерго. Говорит, что его током долбануло и теперь у него в темноте голова светится. Ночью по улице ходить не может — его все боятся. Просит возместить моральный ущерб в размере пяти миллионов долларов.
— Ну и что, возместили?
— Конечно! Завели его в темную комнату и спрашивают: «А почему же сейчас не светится?» А он отвечает: «Потому, что я на резине стою».
— И что?
— Ну его, конечно, выперли, а на следующий день приходит другой мужик и говорит, что хочет подать в суд на Мосэнерго. Его током долбануло, и после этого он не может ничего в руках держать, все тут же загорается. А пришел в резиновых перчатках. Попросил моральный ущерб в три миллиона долларов. Все аж обалдели. Взяли документы, а фамилия та же, что и у предыдущего. Он, оказывается, парик нацепил и усы наклеил. Да так аккуратненько, что и не заметили. Ну его выперли, конечно, а назавтра он опять приходит. Подает в суд на…
— На Мосэнерго? — засмеялась Клава.
— А-ага-га! Мимо! — радостно воскликнул Левинсон. — На городскую АТС.
— А эти что?
— Говорит, что у него телефон по утрам сам разговаривает, за него. Если кто звонит, то телефон просто отвечает, что его нет дома и всех матом кроет. Но, что самое интересное, его опять не узнали. Только когда документы проверили. Он бороду нацепил и лысину накладную, представляешь! Тогда вызвали дежурного милиционера и сказали, чтобы тот его больше на порог не пускал. А этот дед как закричит: «Я на вас в суд подам, прокурору!» Гримером старым оказался с киностудии.
Опять зазвонил телефон.
— Следователь Дежкина. Говорите.
— Клавдия Васильевна, это опять я. Ну где там Чубаристов? — Это опять вахтер.
— Так он же к вам пошел, еще минут десять назад.
— Не было его.
— Странно. — Клава пожала плечами. — Мне Люся сказала, что он пошел свидетеля провожать.
— Не выходил никто.
— Но я в любом случае Люсе сказала, она передаст.
Клава повесила трубку. Уходить из тридцатой теперь не хотелось — разложилась она тут основательно.
— А вот еще случай был, — начал Левинсон, но Клавдия вдруг как-то странно посмотрела на него. Левинсон стушевался. — А впрочем, в другой раз. Пойду…
В комнате после ухода «пресс-секретаря» повисла какая-то странная тишина. В таком случае говорят или «милиционер родился», или «тихий ангел пролетел».
