Через пять минут вышел на улицу с банкой пива. После недолгих академических размышлений на тему о том, когда выпить её, сейчас или, может быть, дома, решил: конечно, сейчас. Что это за удовольствие — дома пить. Никакого. А здесь можно, здесь в кайф, пусть банка едва к губам не примерзает. Пусть ветер и жёсткий снежок в глаза. Это ничего, это же всё наше.
Я раскупорил банку и сделал первый хороший глоток, который всегда бывает самым вкусным. Ох, красота. Что, бабулька, смотришь на меня, как на психа? Я не псих…
Вскоре лицо у меня одубело так, что свободно двигаться на нём могли только глаза. Но прихлёбывать из банки я не перестал, святое дело. И шёл сквозь темноту и ветер со снегом, и вроде бы становилось лучше. Легче. И светлее.
Решил сходить на рынок. Он ещё не закрылся. Какие-то люди выходили из ворот, шлагбаум предостерегающим указательным пальцем был поднят вверх, и была надежда, что успею на последних минутах купить себе чего-нибудь съедобное на завтра. Китайской лапши хотя бы. Если сам себя не накормишь, то кто же тебя накормит. Но внутри рынок оказался пустым и мёртвым, все палатки и павильончики были покинуты и заперты на огромные висячие замки. Вдоль рядов палаток дул сквозной ветер, снежные бороды, шевелясь, срывались с крыш, и над всем этим мёртвым распорядком висел, качаясь, огромный мощный фонарь. Я посмотрел в одну сторону и в другую, не увидел ни одного освещённого окна. Не успел. Не получилось. Ну и ладно. Главное, пиво-то у меня ещё есть, подумал я, сильнее сжав в ладони хрустнувшую банку. Пиво есть. И пошёл мимо тёмных окон к выходу, до которого было совсем недалеко.
Опять небольшой кусок поля, на его краю — забегаловка. Туда я обычно не хожу. Нечего мне там делать. Но сегодня ветер был особенно зол, снег бесцеремонно лез в глаза, и я подумал, что стоит, пожалуй, войти в эту гостеприимно приоткрытую дверь, в яркий световой квадрат, там всего лишь небольшой коридор, тамбур, где можно спокойно постоять и прикончить совсем уже ледяное пиво. И толстый мужик в тёплом спортивном костюме, что стоит и курит там, изредка, ради восхищённого интереса высовывая нос наружу, вряд ли будет против моего присутствия. Ведь я совсем недолго. Буквально на минуточку…
— Зверски дует, — приветливо сказал я ему, входя в тамбур, стены которого были выложены из мощного красного кирпича; при взгляде на них моментально в душе появлялось чувство, что ты пришёл туда, куда надо.
