– Надеюсь, ты не претендуешь на обратное. На то, чтобы узнававшие тебя молодые женщины становились лучше, чем были.
Он внимательно вглядывается в лицо Люси. Люси улыбается.
– Шутка, не более, – говорит она.
Они возвращаются к гудронной дороге. На повороте к ферме висит красочный указатель, которого он раньше не заметил: «Срезанные цветы. Саговые пальмы», – и стрелка: «1 км».
– Саговые пальмы? – говорит он. – Я полагал, ими торговать запрещено.
– Запрещается выкапывать дикорастущие. А я выращиваю их из семян. Я тебе потом покажу.
Они идут дальше; молодые псы, желая освободиться, натягивают поводки, сука, пыхтя, плетется сзади.
– А ты? Это и есть то, чего ты хочешь от жизни? – Он машет рукой в сторону огорода и дома с поблескивающей под солнцем крышей.
– Не так уж и мало, – негромко отвечает Люси.
Суббота, базарный день. Люси, как договорились, будит его в пять утра, принеся чашку кофе. Холодно; укутавшись, они идут в огород, где Петрас уже срезает при свете галогеновой лампы цветы.
Он предлагает подменить Петраса, но пальцы его скоро коченеют настолько, что ему становится невмоготу вязать букеты. Вернув бечевку Петрасу, он занимается тем, что обертывает цветы и укладывает их в коробки.
К семи, когда свет утра уже ложится на холмы и начинают просыпаться собаки, работа заканчивается. В комби грузятся коробки с цветами, ящики с картошкой, луком, капустой. Люси садится за руль, Петрас остается дома. Обогреватель в машине не работает; Люси, вглядываясь в запотевшее ветровое стекло, выруливает на ведущую к Грейамстауну дорогу. Он сидит рядом, жуя приготовленный ею бутерброд. Из носа капает; он надеется, что Люси этого не замечает.
Итак, новое переживание. Дочь, которую он когда-то возил в школу и в балетные классы, в цирк и на каток, теперь везет его на экскурсию, показывает ему жизнь, показывает этот другой, незнакомый мир.
На Донкин-сквер торговцы уже устанавливают столы на козлах, раскладывают на них товары. В воздухе витает запах подгоревшего мяса. Холодный туман висит над городом; люди потирают ладони, притопывают, костерят все на свете. Демонстрируют взаимное дружелюбие, от чего Люси, к его облегчению, воздерживается.
Их место – в той части рынка, что отведена, судя по всему, под торговлю съестным. Слева от них три африканки продают молоко, masa, масло и еще – суповые кости из накрытого влажной тряпицей ведра. Справа – старая чета африканеров, с которыми Люси здоровается, называя их тетушкой Мьемс и дядюшкой Коосом; старикам помогает мальчонка лет десяти, никак не больше, в вязаном шлеме. Как и Люси, они привезли на продажу лук и картошку, но, кроме того, джем и варенье в банках, сухофрукты, пакетики с рутовым и мелиантусовым чаем, с травами.
