— Слушайте, около Курылей, говорят, затоплена дорога.
— Это не жизнь, это ужас, — сказала женщина незлым голосом.
— По дороге идти еще можно, — сообщил Иван.
Минут через десять вышли. Землю плотной шалью уже кутала темнота. С другого края большого районного села заливалась собака. При скупом свете месяца дорога угадывалась смутной тенью. К разливу воды подошли, когда заметно посветлело.
Иван цеплялся взглядом за знакомые, едва угадываемые предметы: согнутое коленце чуть-чуть приметной дороги, клубящуюся полынью; все напоминало какую-то знакомую картину. Посветил фонариком — пучок света вырвал круг ярящейся воды.
Доктор зябко весь укоротился и, пятясь, прошептал:
— Не могу, я потону. Честное слово.
— Тут чуток, — Иван влез по самые колени — обожгло, но виду не подал, выдавил на губах усмешку. — Действуйте, доктор, смелее. Дайте руку.
— Возьмите, пожалуйста, чемоданчик. Я уже тону. О, это конец!
— Руку дайте-то!
— Чепуха, я сам, — вдруг храбро сказал доктор и решительно шагнул.
Иван зажмурился. Когда посмотрел, доктор боком приседал, выгребая руками воду.
Иван, поймав, крепко сжал правую руку доктора, повел за собой, как маленького. Теперь он хорошо помнил злополучную промоину, где чуть не утонул два часа назад. Мерцающей деготной чернью играла вода, высматривая жертву.
— Держитесь за меня крепче, — сказал он доктору, ощупью ставя ноги на скользкий лед ушедшей под воду дороги.
Доктор, как клещами, вцепился в спину, сопел в ухо. Один раз оборвалась нога Ивана, качнуло вбок, но рывком выпрямился, устоял.
Вышли. В ближайших кустах стонал ветер. Странно приседая, отряхиваясь, доктор произнес:
— Думал, богу душу отдам. Скорей, скорей! — заторопил он Ивана.
Вскарабкались на бугор. Иван бежал, держа на отлете чемоданчик с медикаментами. Огонек в хате то подплывал вплотную к глазам, то, выцветая тускло, удалялся.
На крыльце виднелась фигура.
— Вань, это ты?
— Живой?!
— Покуда дышит.
Затопали по сеням в хату. В хате жарко горела печь. Доктор, сбросив пальто, погрел мгновение около огня скрюченные руки, размотал шарф, снял ушанку, протер носовым платком очки. Спросил:
— Где?
— Здесь! — указала Шура.
Доктор посмотрел на свои ноги:
— Я разуюсь, извините. В сапогах вода.
Мария Кузьминична суетливо сняла валенки:
— Наденьте вот. Носки тоже скиньте.
Но доктор ушел за шторку босой, ступая широкими ступнями. Через минуту оттуда просунул голову:
— Вскипятите, пожалуйста, воду. Побыстрей, если возможно.
— Готово, — сказала Мария Кузьминична: она поддерживала кипяток на углях.
