Он по-прежнему теплый… Даже вроде бы стал теплее?
Ну нет, уважаемые коллеги, у трупа не может подскочить температура. Труп остывает.
Вдруг он живой…
Труп? Коллеги, мы же немецкие врачи!
Ну, если и не живой, то все равно жить будет. Откуда донор?
Двадцать четыре года, худощавый, с развитой мускулатурой, высокий блондин, вполне ничего себе…
Откуда?..
С Востока. Угонщик автомобилей.
Braveheart[4].
Наверное, молдаванин. Оттуда в последнее время больше всего предложений. Каждый второй что-нибудь продает. У каждого второго шрамы спереди или сзади. Смотрится неважно, потому что режут осторожно, а зашивают кое-как.
Хорошо еще, что зашивают. Могли бы и так оставить. Вы же знаете, как там у них. Никакого уважения к человеческой жизни. Главное для них деньги. Если у кого-то осталась только одна почка, он уже не котируется на рынке.
Нет, он не молдаванин. Там нет автомобильных воров. Страна живет за счет экспорта органов своих граждан. В основном к нам, но и американцы берут кое-что.
Ах, бедные, бедные славяне. Вынуждены продавать поджелудочные железы и печень, чтобы сохранить свою самобытную культуру и загадочный язык. Интересно, всегда ли так было…
Молдаване не славяне. Конечно, внешне они очень похожи, но их язык относится к романской группе.
Ну, без дураков! Говорят по-французски и позволяют вырезать себе желчный пузырь на продажу?!
Уважаемые коллеги, приступим, иначе он у нас и вправду остынет. Донор с Востока, из Польши.
О, господи!
Что?
О, господи!
Что?
Что случилось?
Он шевельнулся…
Ну скажешь тоже…
Шевельнулся и продолжает шевелиться…
Он не имеет права!
Он втянул воздух…
А теперь выдохнул…
Он мертвый, но живой…
Ну нет, это уже какая-то Румыния…
Он пытается что-то сказать…
…какая-то Трансильвания…
Я не хочу, не хочу, не хочу такое сердце. Я всё слышал.
Блин…
Не должен был, потому что умер, но я слышал. От такого даже мертвый встанет.
Офигеть, вот это номер…
Учтите, я все слышу.
Извините…
Я хочу другое.
Исключено. Вы сейчас остынете, и мы даже с этим опоздаем.
Командир, это хорошее сердце. Я бы сам в вашем возрасте хотел бы иметь такое.
Braveheart!
Вот именно!
А немецкого у вас нет?
Это сложно. Раньше времени никто своего не уступит.
Шведского?
Увы…
Английского, голландского либо, на худой конец, французского или итальянского?
Нам очень жаль. Сейчас всё это поступает с Востока. Вам не холодно?
Нет. Даже как будто жарко. Наверное, от страха. Или от злости. Конечно, я преставился, но как вспомню то утро, совершенно не чувствую себя мертвым, а вроде бы просто лежу и не сплю. Вижу, как они двумя этажами ниже посягают на мою собственность. Да что там посягают! Она уже у них! Они уже вошли и хватают все, что нажито честным, добросовестным трудом! Везде на полу стекло, и слышно, как они продолжают его бить, как разбивают все, что под руку попадется. Я видел это глазами души, видел осколки стекла вперемешку с бриллиантами… Жестоко, невыносимо… Этот страх, что все перемешается и потом уже никогда не удастся отделить одно от другого, стекло от камней, богатство от того, что не имеет цены, красоту от тлена. У меня слезы застилали глаза, и я не целился. Просто пальнул в ту сторону. Права собственности священны. Так нас учили…
