Слова агронома окончательно вывели Ефремова из себя, он вскочил.
— Нет, вот я смотрю на вас, — вы все тронутые. Лемешев, фотокарточки, садочки-цветочки… Вы что — с ума посходили? Утром немцы танками всех… Яблоки, груши! «Бей фашистского гада штыком и прикладом!» Вот-вот: ты его прикладом, а он тебя самолетом. — Ефремов прошелся взглядом по лицам, ища понимающего, разумного, практичного человека, и остановился на Клепикове.
— Ну скажи, Иван, неправда?
Клепиков не стал отрицать. Кивнул.
— Насчет самолета точно. Вот меня взять. На нас «юнкерсы» летели под Оршей, мы давай из винтовок палить. Я выстрелил, гляжу, вроде он падает, и из него щепки сыплются. А это он пикировал и мелкие бомбы десятками бросал.
— Ну факт же, — согласился Ефремов. — А я что говорю?
Но Клепиков еще не кончил.
— Правда, потом мы им дали. Я сам под Оршей два танка подбил.
Ефремов спросил с издевкой:
— Из винтовки?
— Почему из винтовки? Я в артиллерии был. Наша батарея в одном бою четыреста снарядов израсходовала. Я сперва никак. Пристрелочный даю впереди танка, а его же взрывом и пылью прикрывает. Потом приспособился и два подбил.
— Ну и что такое — два? — Ефремов был уже в бешенстве. Кроме всего прочего, ускользала возможность попасть в Синюхино, даже если сумеет живым остаться. — Два! А у него тысяча осталась. Миллион! Что ж нам делать — ждать, пока всех подавят?
Резко стукнул отодвигаемый стол. Все посмотрели на лейтенанта. Он встал, дописывая письмо, аккуратно сложил его, сунул в карман гимнастерки.
— Товарищи, внимание! — Голос его звучал спокойно, уверенно. Он поправил шинель, ремень. — Разъясняю обстановку. Вот здесь, на карте, все ясно. (На самом деле ничего не было ясно на этой карте.) Значит, так. Положение такое. Связи с батальоном нет. Где штаб полка, тоже неизвестно. От роты осталось двадцать человек. Но отступать дальше мы не имеем права, до Москвы пятьдесят километров. — Голос его стал еще тверже. — Ни шагу назад нам нельзя отходить. Поэтому я принял решение занять позицию здесь и стоять до конца. Ясно? Одним словом, это будет битва за Москву.
Так резко это прозвучало, что спящий Евсеев, не открывая глаз, схватился за винтовку.
— Разделимся на два отделения, — так же уверенно продолжал лейтенант. — Первое займет оборону здесь, второе — у гаража. Первым командую я, во втором старшим будет Клепиков. По пехоте будем вести прицельный огонь, винтовочный. От танков отбиваться гранатами. Пространство между обоими точками простреливается. Задача ясна? Всем приступить к чистке оружия. Боец Андреев, ко мне!
