— В Центре, — сказал Миша. Он повернулся к ней. — Вот мне даже интересно: ты на самом деле такая или представляешься? Скажи, что бы ты от жизни хотела?
— Я? — Нина закинула руки за голову. Она видела, что Ефремов пробудился от своих дум и жадно смотрит на нее. — Платье из панбархата черное — это раз. И чтобы все мальчишки были в меня влюблены — два… Так ты где жил, на какой улице?
— А ну тебя, — Миша отвернулся.
Но Нину невозможно было обидеть, если она сама не собиралась обижаться.
— А я на Серпуховке. И работала там в универмаге… У нас хорошая улица. Все-все есть. Кино в клубе имени Ильича, магазины все. — Она увидела, что лейтенант торопливо пишет что-то за столом и подтолкнула Мишу локтем. — Ручаюсь, что девушке. Как ты считаешь, а?
— Значит, ты из Москвы, Нина, да? — спросил Разуваев.
— А то откуда?! — Нина вскинула голову с гордостью настоящей коренной москвички. Как будто такая, как есть, она не согласилась бы родиться в другом месте.
Разуваев вздохнул. Хорошие были девчонки в Москве, но он чувствовал, что такие не для него. Вспомнилось, как они с отцом побывали в столице проездом. До поезда было три часа, вошли в метро у Ярославского вокзала. Было шумно, все бежали, толкались. Они с отцом тоже побежали и только потом, опомнившись, спросили себя: нам-то куда торопиться?
Он опять вынул из кармана фотографии и протянул Нине:
— Ты не видела фото у меня. Вот тут она на лыжах… Я все время о ней думаю. Ждет, наверное.
Нина снисходительно взяла фотографии. Девушка была действительно красивая, но как-то не в пару Разуваеву. Слишком тонкой, нежной выглядела рядом с верзилой сибиряком.
— Ничего девчонка… На, держи.
Агроном Тищенко кончил что-то записывать в книжечку огрызком карандаша и откашлялся.
— Товарищи… Вот тут одно важное дело. Как бы изобретение небольшое. Я понял, что сады правильнее опрыскивать ночью, а не днем. Осенью мне пришло в голову — у костра сидишь, а мошкара летит. Но это очень важно, понимаете… Бой будет, так чтобы не пропало… Яблоки, груши, вишню, нужно освещать автомобильной фарой и опрыскивать тогда. Я все продумал. Во-первых, уязвимость вредителей больше. Днем они прячутся под корой, и…
А до Ефремова тем временем постепенно доходило, что действительно будет бой, в котором совершенно запросто и без всякой пользы для кого-нибудь помрешь. Сначала он надеялся, что взвод будет протестовать, образумит лейтенанта, но бойцы не только не протестовали, а своими разговорами о постороннем как бы подтверждали, что такой кучке людей с винтовками выступить против танкового соединения самое нормальное дело.
