Если спросить тамошнего академика о количестве координат его пространства, то ответ будет окончательный и вразумительный: «Мы, учёные нулевого мира, вирусы нормальные и бредовыми измышлениями не занимаемая в силу обилия актуальных задач!» И он по–своему прав: внизу его мира зияет дыра мира зарождения, где ничего не разглядеть в залежах праха, а вверху если что и видно, так только уходящую в беспределье его же вирусную вселенную. Долго ещё придётся ему шагать по пути развития, пока он наберётся такого большого опыта, которого хватит для принятия формы существ линейного мира, населённого растениями.
Но и к ним, к линейникам, применимо всё изложенное выше. Они также считают свой мир конечным и предназначенным исключительно для процветания персон линейного мира. Их развитости пока недостаёт для осознания иных миров, потому на вопрос о количестве координат их мира они уверенно ответят: одна. Ну, если сосчитать ещё и нулевую, то получится две. Всем, кто усомнится в их учёном заявлении, они предложат доказать абсурдность легкомысленного предположения. И какие бы доводы им ни предложить, осознать своим умом они смогут лишь то, что способно вместиться в разум линейной структуры, т. е. проекцию любых аргументов на понятийную плоскость линейного мышления. Для них мир сходится к ним самим и его смысл наполняется их смыслом.
Жители плоскостного мира станут утверждать, что координатность пространства равна трём и укажут на две собственные и одну нулевую. Это уже торжество разума — наблюдению доступен не только свой мир плоскости, но и мир зарождения. Плоскочам впору возгордиться богатым жизненным опытом и объявить о назначении мира исключительно во имя процветания плоского разума. Иначе как же? Все остальные: зарожденцы и линейники, менее умны, а других во всём поднебесье нет, вот и получается, что самоцель вселенной в порождении нас, животных. Люди не в счёт: только и того, что ходят не по–нашему, а в остальном … без нас … И наконец, человек. В силу единства законов оразумления он не может быть исключён из процесса, изложенного ранее. Логика его развития та же, что и зарожденца, линейника и плоскоча. Хотя он и вступил в пределы трёхмерья, но углубился недалеко и сейчас с великими трудами осваивает пограничный рубеж. К нему так же применима закономерность о равенстве единице отношения способности восприятия к самому восприятию. И такая зависимость увиденного от понимаемого ограничивает собственный человеческий горизонт. Если, например, люди не способны ощутить продолжение объёмных предметов в пространства большей мерности, то любая фигура, какой бы сложной она ни была в действительности, покажется им шарообразной. Потому не случайно планеты, звёзды и само мироздание воспринимаются ими как нечто трёхмерное, так и норовящее приблизиться к форме шара. Несусветное число подвижников вглядываются в глубь заземелья и везде шары, шары, шары … А если обнаружатся туманность, облако, скопление размытого вида, то линзовому мудрецу ведомо, что такое состояние временное, ибо раньше или позже, но непременно всё вещество соберётся в шаровую структуру. Казалось бы, стремление великого разнообразия форм к единственному конечному виду должно насторожить исследователей и обратить внимание на изъяны в трактовке увиденного. И если бы такое произошло, то это обозначало бы расширение воспринимаемого пространства и подвижку в росте сознания. Но пока ничего похожего нет! Сознание учёного, только недавно покинувшего плоскостной мир, ещё не имеет в себе силы–развитости для осознания себя в качестве инструмента познания с ограниченными возможностями. Протяжённость мира в его понимании не может превысить имеющиеся возможности этапного сознания. Только постепенное накопление опыта вынудит сознание перейти на очередную отметку шкалы оразумления и заметить восход новых форм над горизонтом мерности. А до той поры придётся довольствоваться тем, что позволяет уяснить собственная развитость. Это ни хорошо, ни плохо.
