— Ага. Особенно мальчиков. Наследников фамилии.
— Думаю, Том и один справится.
— А я об этом узнаю?
— Конечно. Он просто… взрослеет. В его возрасте и я не был образцом послушания.
— Это точно, — усмехнувшись, кивнул Эндрю.
— Да и отец наверняка тоже, — заметил Ник.
— Скорее всего. Но вряд ли он посвятит нас в подробности. А нам важно не его прошлое, а его будущее. И наше. — Эндрю оглянулся назад, на дом. — Я выкарабкаюсь, если наш план сработает. Я уверен, что выкарабкаюсь.
Окно кабинета Майкла Палеолога выходило на газон с боковой стороны дома. Тут же имелась дверь, открыв которую можно было шагнуть прямо на траву, не обходя все здание, чтобы выйти из парадного выхода. Когда братья брели обратно вдоль окаймляющей газон живой изгороди, Ник уловил краем глаза какое-то движение: будто кто-то открывал или закрывал дверь кабинета. Двойной сюрприз: во-первых, Ник был уверен, что отец все еще спит, во-вторых, та дверь никогда не открывалась зимой, даже проход к ней был обычно завален стопками книг.
Да и в окне не маячила знакомая сутулая фигура. Если бы отец вошел к себе, он, несомненно, включил бы свет. Дети Майкла привыкли видеть склоненный над столом силуэт, освещенный настольной лампой. Однако сейчас за столом никто не сидел, никто не изучал свежий выпуск археологического журнала. В кабинете вообще никого не было, во всяком случае, на взгляд Ника.
Эндрю и Ник вошли через переднюю дверь, навстречу им выглянул из кухни Бэзил.
— А, вот и вы, — произнес он нараспев. — Меня послали разбудить отца. Ирен считает, что ему нужно выпить кофе.
— Мы разбудим, — предложил Эндрю. — Кстати, мне — чаю.
— А мне — кофе, — заявил Ник.
— Заказ принят, — ухмыльнулся Бэзил и проворно убрался обратно на кухню.
Братья направились в гостиную. Майкл сидел там, где они его оставили, вот только уже не спал, и Ник заметил, что грудь его часто вздымается, как у человека, которому нужно перевести дыхание, да так, чтобы окружающие этого не заметили.
— Ты как, пап?
— Хорошо… насколько это возможно в моем возрасте… Где остальные?
— В кухне, готовят чай.
— Прекрасно. — Отец закашлялся и с трудом подавил приступ. — Присаживайтесь.
Сыновья послушно примостились на один из диванов. Примерно полминуты все молчали, не зная, с чего начать разговор. Майкл вытащил трубку, набил ее, разжег и уставился на сыновей сквозь первые клубы дыма вроде бы с улыбкой — а может, так изогнулись губы вокруг мундштука трубки.
— Поймал свою гигантскую кошку, Эндрю?
