Она слегка порозовела от моего пылкого комплимента и даже раскланялась. А потом неожиданно представилась:
— Меня зовут Клавдия Игоревна…
Я тоже раскланялся «Очень приятно!» и поспешил бросить деловитый взгляд на часы на своей руке:
— Что ж, уважаемая Клавдия Игоревна, нам только и остается, что надеяться на лучшее. От всей души надеюсь, что Кристина жива и здорова и вскоре вернется домой. Прошу извинить меня за беспокойство.
— Чего уж тут извиняться. — Клавдия Игоревна обеими руками скромно огладила свою и без того безупречную юбку. — Дай бог, все утрясется. Ну, бывайте! Приятно было познакомиться.
И она степенно удалилась по направлению к дому. Проводив ее взглядом, я с минуту гулял вдоль забора, поглядывая на фонтан и мрачные стены цитадели, пытаясь в очередной раз сложить в единую картину столь разные личности: нервная лысая гимнастка, воспитанница детдома; избалованная жизнью, влюбленная в саму себя Светлана Славицкая, общение с которой любому нормальному человеку очень трудно переносить более пятнадцати минут; моя добрая старая Соня — само собой, далеко не старая и не очень добрая, пишущая не слишком приятные взору картины…
Но пора было вернуться к своей машине и совершить вполне простые вещи: для начала отправиться в гипермаркет, закупить полный багажник продуктов, а потом… А уж потом будем думать, что делать потом…
И вот тут, едва я успел усесться за руль, собираясь отправиться дальше по своему заранее намеченному маршруту, меня ожидал очередной, не слишком приятный сюрприз — девушка под два метра ростом по имени Вера Бунина.
Недавно мне уже приходилось вспоминать о Вере Буниной, направляясь на встречу с Ольгой. Но то была почти что игра: мы с Ольгой оба в курсе матримониальных планов Веры, и для нас обоих это только лишний повод для шуток.
И вот беспечные шутки неожиданно обернулись суровой реальностью: как только я устроился за рулем, резко распахнулась дверца моего «Пежо», и на соседнее с водительским сиденье с царственным видом грохнулось это двухметровое недоразумение по имени Вера.
— Не ожидал, милый мой? — вместо приветствия произнесла она голосом прокурора. — Сочувствую, но ничем помочь не могу. Довожу до твоего сведения, что вчера совершенно случайно я стала свидетелем твоих гусарских похождений. Я все знаю!.. Что молчишь? Признавайся-кайся!
Прости меня, господи, но в тот момент я едва не расхохотался. Мало того что внезапно объявился еще один свидетель моих вчерашних приключений в доме Сони, так этот свидетель решил называть меня точно так же, как Светлана Славицкая — «милый мой»! Ко мне бросаются за помощью совершенно незнакомые девицы, мне улыбаются и исповедуются — может, я и в самом деле такой милый?
