— Добрый день, — приветствовал я его и, получив в ответ лишь столь же ехидный наклон головы, не стал ждать особого приглашения, запросто усевшись напротив умудренного опытом собеседника на свободный стул.
— Надеюсь, Леня ввел вас в курс дела, — продолжил я нашу непринужденную беседу. — Меня интересует нелегальная торговля органами человеческого тела. Существует ли она в нашей грубой жизни, или все это лишь безумные фантазии журналистской братии?
Человек, словно экспонат музея мадам Тюссо, продолжал все так же молча смотреть на меня все с той же кривой ухмылкой.
— Может быть, скажете мне хотя бы «здрасти»? — поинтересовался я, устав от этих улыбочек и молчания.
— Добрый день, — ровным голосом произнес Миша и плавно провел рукой по волосам, впрочем их не пригладив.
— Слава те господи! — радостно всплеснул я ладошками. — Он что-то произнес, и вполне дружелюбно! О, журналистская братия, остро жало твое! Слыхал я, вас кличут Бабушкиным? Михаилом Бабушкиным?
— Уж точно не Дедушкиным, — все с той же ухмылочкой произнес в ответ оный Бабушкин.
Сразу оговорюсь — для всего, исходившего в тот день из уст Бабушкина, невольно напрашивалось в качестве сопровождения слово «произносил», потому как каждое слово не говорилось, но именно произносилось — неторопливо, внятно, как будто у этого человека вся безразмерная жизнь была впереди и потому торопиться было совершенно некуда.
— Вижу, вы не разговариваете, а глаголете, — произнес он следующую свою реплику. — «Слыхал», «кличут»… С какого хутора?
— С хутора близ Диканьки, — постаравшись изобразить на лице аналогичную ехидную улыбочку, ответил я, потому что единственное, что напрашивалось у меня к слову «хутор», было именно это гоголевское название. — Может, не будем углубляться в лингвистику, а просто продолжим начатую мной тему? Так что там насчет торговли почками?
— Меня зовут Михаилом, — неторопливо произнес мой собеседник, как логическое продолжение темы почек. — Приятно познакомиться, хотя понятия не имею, как зовут вас, уважаемый.
— Мне тоже очень приятно. Меня зовут Аленом, — понемногу начиная заводиться, сдержанно ответил я. — Так что насчет…
— «Ален Делон, Ален Делон не пьет одеколон», — со смаком процитировал этот бездельник, поднимаясь и неторопливой походочкой профланировав к письменному столу, бухнулся в кресло.
— Спешу вас заверить, я стопроцентно в курсе, — вставил я, разворачивая свой стул к столу. — Ален Делон пьет двойной бурбон. Ну, а если вам интересно, что пью конкретно я, само собой, я непременно сообщу вам данную информацию, но для начала…
