Вот что заставило его бежать. Страх перед Василием, московским щенком из худого бокового рода Мономашичей. А вовсе не стыд и раскаянье, не срам от бесчестья, как потом наплел всем звенигородский князек, возлюбленный его зять.
Невзор налил в кружку меда, прибрал со стола кости. На улице начинало смеркаться, служилец зажег огонь в медном светце. Юрий пил мед, смотрел на пламя и вспоминал ту ночь, когда уходил из Торжка с десятком дружинников. Никто из бояр не захотел ехать с ним, стыдливо отводили очи, иные же вовсе через слуг хворыми либо в отсутствии сказались.
Собрались тогда быстро и так же быстро поскакали. Сделали лишь недолгую остановку возле протопопова двора. Юрий Святославич безучастно смотрел, как занимается огнем дом, слушал, как колотят в подпертую бревном дверь, выбивают переплет окна. Когда пламя поднялось до застрех, он тронул коня и уже не оглядывался. Ему было все равно, успел ли поп выбросить в окно кого-то из своего приплода или нет. Узналось случайно год спустя, в Звенигороде: всех побросал на снег, и попадью протолкнул, сам же сгорел под рухнувшей кровлей.
Позванный холоп убрал со стола. Прогоняя дурные воспоминанья, Юрий тряхнул головой, в которой за полгода еще более прибавилось седины.
– Найди Рагозу.
– Чего искать-то, – хмыкнул служилец. – Опять свое серебро в кости проигрывает хлыновским мужикам. Легко, знать, досталось серебришко. А где хранит – не допытаешься.
– Приведи его, – сытым, ленивым голосом распорядился князь.
Невзор управился быстро. Правда, полухмельного гуляку пришлось не вести, а насильно волочь – помогавший Сухан ускорял его пинками. Рагоза выкрикивал брань и угрозы, требовал вернуть алтыны, которые не успел проиграть. Его бросили на лавку. Стукнув всклокоченной головой о стену, Рагоза чуть успокоился. Он был в портах и грязной исподней срачице, облитой брагой.
Чернеца-расстригу князь подобрал поздней осенью на посадской улице – избитого и брошенного в канаву. Поселил его в соседней клети на Рахмановом дворе, нанял лекаря, а после предложил стать своим «келейником». Расстрига не долго думая согласился.
– Зачем снял подрясник?
От резкого голоса князя Рагоза вздрогнул.
– А кто ты такой, чтоб меня в рясу облачать?! – развязно проговорил он. – Хватит, поизмывались надо мною. То игумен обругает, то Андрюшка пристыдит, а то келарь лишним куском укорит. Всяк пес норовил тяпнуть и облаять! А ты кто – игумен надо мной?
Невзор взял его за шею и заново приложил о стену.
