– Так говоришь, Семен, будто Василий прямо здесь во всеуслышанье объявил сына своим наследником?
– Объявил, князь.
– Ну это мы еще посмотрим, как выйдет у него порушить отцову последнюю волю, – посуровел Юрий и неожиданно выкрикнул в гулкое пространство собора: – И Андрейку Рублёва ему припомню! Сперва переманил от меня в Москву иконника, а теперь и сам его потерял!
Порывисто двинувшись к левому проему, выводившему в наружный пояс собора, князь на ходу осведомился:
– Семен, когда купцы снаряжались, велели им среди пленных искать Рублёва?
– Велели, князь. Отыщут.
Звуки шагов стихли, но голоса еще звучали во внешней галерее, хотя слов Андрей уже не разбирал.
Князь остановился перед одним из гробов, над которым укреплена была высокая, давно потемневшая икона. Татары не позарились на нее – ни ризы, ни подвесок-даров образ не имел. Юрий пристально смотрел на икону.
– Кто в этом гробе? – спросил грек, видя интерес князя.
На каменной крышке саркофага не было никаких надписей.
– Митрополит Максим. В летописцах сказано: сто лет назад он перенес митрополию из Киева во Владимир. А Киев тогда весь разбежался от татар.
– Каков же смысл твоего стояния над его гробом, князь? – гадал Никифор.
– Здесь Максиму явилась во сне Богоматерь и велела остаться, устроить митрополию во Владимире. Она дала ему знак власти над паствой – архиерейский омофор. Митрополит проснулся и увидел его в руках – покров, расшитый крестами. Потом он рассказал свое видение иконнику, и тот написал этот образ.
Боярин Морозов задумчиво чесал за ухом, рассматривая икону. Богоматерь была изображена в рост. Умаленный в размерах митрополит принимал из рук Царицы наплечный епископский плат.
– Не слыхал про такое. За сто лет много воды утекло. А где тот омофор, князь? В этом гробу?
– Нет. Его запечатали в золотой ларец и хранили в здешней ризнице. – Юрий повернулся к философу: – Что ты думаешь об этом, Никифор?
Грек благодушно развел руками:
– Сколь я понимаю, князь, самого омофора нигде нет? Да и был ли он?
– А икона? – нахмурился Юрий.
– Что икона! Иконы, легенды… Всего лишь иносказания, Эзопов язык. Их нельзя толковать по букве, но надо исследовать дух. А дух этого предания… состарился и умер, князь. Ведь митрополичье место давно в Москве, а не здесь? И русские князья больше не спорят за обладание этим городом, бывшей столицей? И никому более не нужна эта легенда?
– А верно грек говорит, князь, – согласился боярин. – Хоть и лукав, как тот самый Езоп. Омофор давно в Москве пылится, средь прочих древностей в митрополичьей казне.
