Философ вздел здоровую руку, прервав его.
– Мне нет нужды клясться, князь. Твоя супруга княгиня Анастасия чиста сердцем и целомудренна умом. Тебе не в чем ее заподозрить, кроме глубокого интереса к эллинской словесности и хроникам константинопольского двора. Но вина ли это? Женщины на Руси столь утесняемы своими мужьями, столь несчастны!
Юрий опустился на скамью с подлокотниками, позволил сесть и философу. Кликнул боярина, велел распорядиться, чтоб несли морсу и постных пирогов.
– О несчастье русских баб ты поведаешь мне после. А теперь скажи, с чего моей жене совать нос в греческие хроники? Даже мне ты ничего из оных хроник не рассказывал.
– Но они слишком обширны, князь…
– Я готов услышать хотя бы то, с чем уже ознакомлена моя княгиня. Чтобы не выглядеть невежей в ее глазах, – добавил Юрий с усмешкой.
– Изволь, князь. Я рассказывал ей в поучение о древних императрицах – Ирине, Феофано и Зое, из которых первая самовластно правила империей…
– На Руси такое тоже было, – кивнул Юрий. – Много веков назад прабабка княгиня Ольга правила за малолетнего сына.
– О! – хитро улыбнулся философ. – Если бы ваша Ольга велела выколоть глаза своему сыну и села править самовольно, тогда она сравнялась бы с императрицей Ириной.
Юрий удивленно наклонил голову.
– Продолжай.
– Императрица Феофано хотя и не правила самовластно, но стремилась к тому всею душой и всеми средствами. А среди этих средств нашли себе место и яд, и преданные головорезы. Для начала Феофано отравила своего свекра, императора Константина Багрянородного. Затем, укрепившись на троне, она дала яд мужу, императору Роману, и посадила на трон своего любовника Никифора Фоку. Но не добившись желаемой власти над новым мужем и императором, велела зарезать его. Сие исполнил другой ее любовник Иоанн Цимисхий, тут же ставший императором…
– Остановись, ради Бога! – воскликнул Юрий. К чаше с питьем, поставленной перед ним, он так и не притронулся. – Как была наказана эта злобесная мужеубийца?
– Ее сослали на остров неподалеку от Константинополя, и там она скончала свои дни в одиночестве.
– Только и всего! – Князь был поражен. – Почему ее не предали казни?
– В империи нет обычая казнить венценосцев. Но я, если ты хочешь знать мое мнение, князь, ввел бы такой обычай. Ибо императорские особы ничем не выше прочих смертных – они также подвержены низким страстям и безумию. Желаешь ли ты услышать об императрице Зое?
– Она тоже травила и ослепляла свою родню?
