Устинью привели в приют пятнадцатилетней. Было это в 1903 году. В обители мало–мальски обучали грамоте по молитвенным книгам, учили рукоделию: прясть, ткать сукна, вышивать по канве шерстью и шелком, шить золотом. На молитву поднимали в четыре утра. После заутрени, если летом, шли на прополку да на полив монастырских участков, стряпки — в келарню, певчие — в рукодельню. Тем и кормились.
Спросил о Лукьяныче. Многого Настя о нем не слышала, его уже не было в монастыре. Но о ходах сказала интересное.
«В Киеве, слышал, поди, лавры есть. Он и хотел такие. Говорил: «Здесь, на этом месте, будет храм и город». Для того и ходы рыли». На вопрос о возможных исторических ценностях в подземелье сомнительно покачала головой: «Знали бы, если что… А молва б удесятерила. Ведь засыпали их в скорости…»
Я слушал эту простую женщину, корявые, заскорузлые руки которой явно не привыкли отдыхать, и думал об их порушенной вере. Отдали ей все — и свои судьбы тоже. И почему–то остались вне интересов новой жизни, существовали бесцельно и, увы, бесплодно. Нужны ли такие судьбы? Грустно думать об этом.
А монастырское подворье мне все же довелось увидеть. Но не на фотографии. Снимков у монахинь не оказалось. Настя отыскала сильно истрепавшийся рисунок черными чернилами на желтой полинялой бумаге. Не видя, по памяти, поясняла изображение.
Как видно из рисунка, храм ничем особенным по своей архитектуре не выделялся. Массивный, одноглавый, почти квадратный в плане, он был сложен из кирпича. Стены венчал четырехскатный шатер, обшитый железом. Шатер завершала небольшая главка с православным крестом на маковке. Больше ничего примечательного.
Дома я полюбопытствовал, на какой бумаге изображен монастырь. Надорвал места склеек. То была обратная сторона какого–то сельскохозяйственного плаката 1963 года издания! Копия… Сколько же таких рисунков раздарили богомольные старушки?
Но спасибо им и за это — ведь снимков монастыря пока не сыскалось.
И последнее.
Не так давно, когда ожидать новых открытий о безродненских подземельях было вроде неоткуда, вдруг узнаю, что городскому музею передали… фотопленку и снимки этих самых ходов!
Невероятно! О столь ценных документальных свидетельствах мы даже не мечтали.
Надо ли говорить, с каким интересом и завистью рассматривал я фотографии. Но кто же их авторы? И здесь–то я не могу не выразить удовлетворения тем, что первыми, по–настоящему заинтересованными исследователями загадочных ходов, позаботившимися не только о тщательных изысканиях под землей, но и о фотографировании увиденного, были наши предшественники, зачинатели спортивного туризма в Волжском, молодые инженеры Алексей Шевченко, Эдуард Халтурин, Юрий Губин Валя Рукина, Юрий Кочетков. Снимал на пленку Халтурин. Было это в 1962 году.
