Выражение ярости на его лице не оставляло никаких сомнений, что Тилли зашла слишком далеко и неправильно истолковала игривую атмосферу этого вечера.
– Не следовало этого делать, – покраснев, сказала Тилли и отступила назад. – Спокойной ночи, – уже более уверенным тоном добавила она и начала подниматься по лестнице, чувствуя себя ужасно униженной.
– Спокойной ночи, Натали.
Черт бы побрал этого Хавьера. По крайней мере, он мог извиниться. Да, но ведь она ответила на его поцелуй. Ей нужно убираться отсюда. Тилли кожей чувствовала взгляд Хавьера, и это еще больше затрудняло ее подъем по лестнице. Казалось, прошла целая вечность, когда она добралась наверх.
– Натали?
Она молча повернулась и вопросительно посмотрела на Хавьера.
– Grazie.
Тилли не стала ждать, чтобы услышать, за что он ее благодарит. Она коротко улыбнулась и без оглядки бросилась в свою комнату.
Хавьер очнулся, когда его начал окутывать холод. Огонь в камине, который был таким жарким в полночь, превратился в едва тлеющие головешки. К сожалению, Хавьер не мог сказать того же о влечении, которое разрывало его изнутри.
Ему не следовало целовать Натали, принимая молчаливое приглашение ее манящих губ. Потому что теперь ему хотелось большего. С каждой минутой Хавьера тянуло к этой женщине все сильнее и сильнее, несмотря на вину, которая на протяжении последних трех лет не позволяла ему даже подумать о поцелуе с какой-нибудь женщиной.
Он собирался всего лишь слегка коснуться ее губ, чтобы обменяться ничего не значащим поцелуем в честь праздника. Но Хавьер почти замер от удивления, когда почувствовал, что границы, которые так решительно устанавливала Тилли, открыты.
Поцеловав Тилли, Хавьер потерял способность думать. Его губы до сих пор горели, но он не собирался заходить дальше, и не только потому, что Тилли была беззащитна перед ним. Единственной женщиной, которая видела его искореженное тело, была Карлотта. Поэтому, вспомнив отвращение, написанное на ее лице, Хавьер оттолкнул Тилли.
Он смотрел, как Натали чуть ли не бегом кинулась в свою комнату, но не мог пошевелиться. Потом ее дверь закрылась на замок, и Хавьер пошел прочь от насмехающейся над ним рождественской елки обратно к жаркому огню, пылавшему в камине.
Безумие! Ему не следовало целовать эту женщину. Хавьеру стоило немалых усилий отпустить ее, несмотря на то что каждая клеточка его тела взывала об удовлетворении желания. Но он не мог так поступить с Натали. Она была не из тех женщин, с которыми проводят одну ночь, а потом вычеркивают из своей жизни.
